- Ты проверил?
- Обижаешь! – усмехнулся Ганс, - были такие, правда фамилия у
них была другая - Рыковы. Весной сорок первого попали в сферу
интересов мясников Мюллера. Их подозревали в связях с французским
подпольем. При попытке задержанияоказали сопротивление и были
убиты. Среди трупов сына обнаружить не удалось. Наши люди в русских
эмигрантских кругах опознали Стаина. Похож на сына этих убитых. Но
это абсолютно ничего не значит.
- А теперь объясни мне, почему я об этом узнаю только сейчас?! –
возмущению Канариса не было предела.
- Вильгельм, ты действительно хочешь, чтобы я тебе докладывал
обо всех лейтенантах, вызвавших наш интерес?! – пришел черед
удивляться Пикенброку.
- Ты прав, мой друг. Извини. Просто до сих пор не в своей
тарелке после воплей нашего бесноватого ефрейтора, - снова
скривился адмирал. - Что думаешь предпринимать с этим Стаиным?
- А надо что-то предпринимать? Приглядывать будем, и то, только
чтобы выйти на этого загадочного Волкова. А сам Стаин интереса не
представляет. Обычный мальчишка, которого нам преподносят на
блюдце. И смотрят, кто попадется на эту наживку. Вот и мы
посмотрим. Издалека.
- Фюрер очень недоволен действиями русских геликоптеров.
- Плевать! – зло выплюнул генерал, - Фюрер может быть
недовольным чем угодно, а мы с тобой профессионалы. Геликоптеры
сами по себе не представляют угрозы. Их мало, они опасны только
ночью. Дважды эти геликоптеры использовались днем и оба раза были
сбиты. Один раз летчиками Люфтваффе, второй раз огнем зенитной
артиллерии. И если наши генералы не могут справиться с такой
мелочью, то мне жаль Германию.
- Ганс, ты же сам такой же генерал, - усмехнулся Канарис.
- Вильгельм, - Пикенброк жестко взглянул на адмирала, - ты
понял, о чем я говорю! Мы сделали огромную ошибку, ввязавшись в эту
войну. Генерал одним судорожным глотком опустошил бокал с коньяком.
– Боюсь, непоправимую ошибку.
- Ты преувеличиваешь, мой друг, - усмехнулся Канарис, - пока не
вижу повода для таких пессимистичных настроений.
- Дай то Бог, Вильгельм, дай то Бог, - покачал головой
Пикенброк, протягивая другу бокал, - налей еще, сегодня я хочу
напиться, как гусар.
В приемной у Сталина сидели два необычных, очень разных и чем-то
очень похожих человека. Один высокий, бледный, худощавый с впалыми
щеками в форме генерал-лейтенанта инженерных войск с орденами
Красного знамени и Красной звезды и медалью ХХ лет РККА на груди. А
второй приземистый круглолицый, в гражданском ладно сидящем
костюме, явно не советского пошива. Землистый нездоровый цвет лица,
черные круги под глазами, выдавали, что мужчинам пришлось пережить
не легкие времена, не лучшим образом сказавшиеся на их здоровье. Но
обоих объединял взгляд – яркий, горящий взгляд не сломленных людей,
верящих в свою правоту. Оба человека украдкой разглядывали друг
друга, морща лоб, пытаясь вспомнить, где они могли встречаться.
Тот, что был в гражданском явно начал что-то припоминать, но
заговорить с соседом или стеснялся или опасался. Да и вообще, было
видно, что чувствует себя он не в своей тарелке, не совсем понимая,
как он здесь оказался. А вот генерал-лейтенант явно бывал здесь
раньше. Это было видно и по тому, как он поздоровался, как со
старым знакомым с Поскребышевым, и по тому, как уверенно прошел и
сел в кресло для ожидающих. Наконец ,тот что в гражданском не
выдержал: