К тому же, все равно роа больше любят
нападать из кустов. Или спрыгивать с нижних ветвей деревьев. Погоня
может настигнуть в любой момент.
Я опустился на одно колено, перемещая
вес с пойманной ноги. Потихоньку приподнял ступню так, чтобы шипы
не вгрызались все дальше в подошву. Попробовал расшатать боковые.
Ага, куда там! Не все так просто.
Убрал револьвер в кобуру и вытащил
нож. Взрыхлил им утоптанный грунт вокруг ловушки. Докопаться до
основания шипов оказалось нелегко – пришлось основательно
попыхтеть, разбрасывая вокруг плотные комки дерна.
Твою мать, да тут целые копья!
Сделаны из гибких заостренных жердей чуть толще пальца. Но
наконечники, похоже, железные. Жерди ещё и сплетены друг с другом,
как решетка. Тут либо пару квадратных метров земли вокруг ловушки
раскапывать, вытаскивая всю конструкцию целиком, либо подрубать
древки и потихоньку вытягивать наконечники по одному.
Я выбрал второй вариант. Так будет
быстрее. Мне хотя бы с одной стороны два-три острия убрать – и
можно будет потихоньку высвободиться.
Стараясь не дергать пострадавшей
ногой, я принялся орудовать ножом. Получалось хреново – жерди были
свежесрезанные, гибкие, поэтому не подламывались, даже когда
прорубишь их уже наполовину.
Кровь теплыми струйками стекала к
носку сапога, щекотала между пальцами. Повреждения вроде бы
пустяковые – нижние шипы вонзились на пару сантиметров, боковые и
вовсе только кожу поцарапали. Но при каждом движении острия бередят
раны, так и норовят войти глубже в плоть.
В общем – больно! Так больно, что
впору зубами скрежетать. Чего та вертлявая непись болтала про
завышенный болевой порог? Реалистичность – сколько там баллов по
шкале Джанкеля. Вся полнота ощущений без риска неприятных
последствий, бла-бла-бла. Ага! Вот засунуть бы кое-кому всю эту
полноту ощущений…
Я, наконец, высвободил один из
наконечников и выдернул его из хитросплетенной конструкции.
Взглянул мельком. Отвратная штука. Острая и тонкая, как гвоздь. Ещё
и заершённая – каждый заусенец, будто рыболовный крючок. Голенище
сапога разодрал в хлам, пока вытаскивал. И таких ведь – восемь
штук, по кругу.
Шорох веток справа и чуть позади себя
я расслышал в аккурат, когда вытащил второй шип. Тут же перебросил
нож в левую руку. Револьвер будто сам выпрыгнул из кобуры, рукоять
его привычно слилась с ладонью.