Князь закатился дробным, тихим смехом, колыхаясь в своём кресле,
как огромное розовое желе.
- А пока, - сказал он, просмеявшись, - мы посмотрим, какого
цвета кровь у твоей подружки.
Князь подал знак палачу. Тот шустро принялся перебирать свои
инструменты. Поднял один и повертел перед глазами. Показал своему
господину. Тот кивнул.
- Хватит! – прохрипел Игорь. Он снова попытался вырваться из
опутавших его верёвок. Ничего не получалось. Узлы затянули на
совесть. – Перестаньте! Надо убить – убейте меня! Они только
выполняли приказы! Убейте меня!
- Конечно, мы тебя убьём, - ласково проговорил Князь, тонко
улыбаясь. – Потом. Когда выпотрошим твою девчонку. Потом займёмся
этим ушастым задохликом. Отрежем ему уши и хвост. Чтобы знал, как
воспевать выскочек…
Менестрель уронил арфу. Он, как видно, только сейчас понял, что
это всерьёз. Глаза его, голубые глаза хаски, блеснули. Один из
людей Князя тут же уловил это, и подбил майити под коленки. Тот
упал на палубу, и тяжёлый армейский башмак придавил ему спину.
Менестрель извивался, тщетно пытаясь вырваться, и ему наступили ещё
и на руку.
- А кое-какой мусор можно выбросить за борт прямо сейчас.
Князь щёлкнул пальцами.
- Нет! – крикнул Игорь.
Клетку с беременной ящеркой, питомицей женщины-киллера, подняли
с палубы, отнесли к борту и с размаху швырнули в море.
- Нееет!!
Жизнь заставляет человека совершать много добровольных
поступков.
Станислав Ежи Лец
Игорь изо всех сил рванул верёвки. Что-то затрещало – не то
путы, не то его кожа.
В глазах потемнело. Пронзительный крик разнёсся над палубой,
ввинтился в уши. Кто кричит – может, магесса, над которой склонился
палач с его инструментом? Или менестрель, которому тяжёлым ботинком
раздавили руку с музыкальными пальцами?
Верёвки начали поддаваться, Игорь вращался и раскачивался,
выкручивая запястье из петли. От боли искры сыпались из глаз,
багровая муть застилала зрение.
Крик всё длился, кажется, он стал ещё громче. Похоже, кричали
уже все.
Внезапно верёвка, на которой висел капитан Роберт, лопнула. Он
рухнул на палубу возле мачты. В плече что-то хрустнуло, шею будто
пронзило иголками, но он проворно перекатился, и принялся срывать
путы со связанных щиколоток.
Последняя петля свалилась на палубный настил. В глазах наконец
прояснилось, и Игорь вдруг понял, почему ему никто не помешал
развязаться.