-- Гигибон сраный! – с чего-то вдруг
Сойка закинула меня к себе на плечо как румяную девку, и рванула в
сторону арсенального бокса. – Какого хера ты столбом стоишь?!
Содомит чёртов!
А я ничего не мог сказать, потому что
увидел, как моя рука противно болталась на лоскуте кожи. Похоже,
чудовище успело разок хлестануть меня лезвием, а я даже ничего не
почувствовал.
-- Сейчас трогай всех сибов, к
которым я тебя поднесу! – Сойка перекрикивала взрывы и пушечную
канонаду. – В каждом есть медицинский модуль, не ссы! Сиб тебя
подлатает!
Сибы разные были. Первым мне попался
сиб типа «Бекас». Лёгкий «Бекас» на фоне того же «Задиры» Ромы
казался несущественным. Невесомые защитные пластины, как
кевларовые, узкий окуляр боевого шлема, патронаж для силовых
блоков, фиксатор для дальнобойного ионного ружья. Но он на меня не
отреагировал. Для сибов я не существовал. Ни для «Задиры», ни для
«Буйвола», ни для «Призрака».
От отчаяния Сойка пнула створки
ржавого контейнера. Внутри было темно, влажно. Синхронно вспыхнули
потолочные лампы, и высветили странный тёмно-красный сиб. По
сравнению с другими он казался более древним. Массивный,
укреплённый мощными наплечниками и нагрудником. Кулачища такие, что
танк можно надвое сломать или отбить последние мозги синему киту.
По краям бронепластин чернели загадочные символы. Чувствовалось в
них что-то пугающее, демоническое, но безумно притягательное. Я
будто бы собирался обрести силу, которую утратил давным-давно.
-- Живее, придурок! Прикоснись к
нему! Ты кровью истечешь!
Я дотронулся до холодной брони.
Грозные окуляры сиба вспыхнули зловещим зелёным светом. Из-под
бронированных пластин показались тонкие щупальца мышечных волокон
комбинезона управления, потянулись к обрубленной руке.
-- Прости, содомит. Иначе тебе не
выжить, -- произнесла Сойка. – Чтобы ты сейчас ни услышал, дай
утвердительный ответ. Или умрешь.
В мыслях зазвучал женский голос в
потустороннем демоническом тоне: «Мы повязаны?»
-- Повязаны, -- согласился я из
последних сил.
Окуляры сиба вспыхнули ярче прежнего,
замерцали, и мышечные лоскуты будто щупальца обхватили мою руку. Я
вырубился, не успев почувствовать боли.
Днём темнота Бездонья казалась мне
морем, которое плескалось у береговой линии Выжженных равнин. Я
даже воображал шум прибоя, хотя в действительности лишь ветер
свистел в амбразурах мобильной крепости. Танки громоздились перед
бруствером, артиллерийские шагоходы основательно зарылись в окопы,
и выглядели лишними в этом спокойствии.