Мать погладила меня по голове:
— Отец торопится к своим друзьям из сословия Помогающих
Создателям. Попробует договориться, чтобы тебя не ставили на
тяжёлые работы. Будешь подстригать цветы в саду или поливать
деревья, а не таскать ящики и тюки на Краю.
Когда мать Самирана уходила, и я и охранники смотрели на её
спину. Потом небесный мент хмыкнул:
— Я бы прогулялся по пути к её ложу.
Меня снова повели по коридорам, потом вниз по винтовой лестнице,
пока не вышли на открытую небу и ветрам площадку. В полуметре от
неё висело что-то вроде омнибуса, повозки на конной тяге, которая
была предшественником автобуса.
Стражник открыл дверцу в борту этого автобуса и затолкал меня
внутрь.
Вдоль стен летающей повозки стояли деревянные лавки. На них,
спиной к окнам и лицом друг к другу, сидело с десяток дивианцев.
Среди них: Мата Дивиата, женщина в вуали и бородатый мужик,
которого поймали за пьянство.
— Сюда, Самиран, сюда, — услышал я.
Тот парень, с которым мы сидели в местном «обезьяннике»,
похлопал по скамейке возле себя.
Я не особо хотел общаться. От количества непонятных слов и
событий у меня уже болела голова.
— Меня зовут Хаки Энгатти, — сказал парень. — А ты Самиран,
да?
Я промолчал и сел рядом. Стражник закрыл дверь на деревянную
щеколду.
Хаки спросил:
— Ты ведь ещё не учился в Доме Опыта?
Снова промолчать было бы грубостью, поэтому я ответил:
— Наверное нет.
Тут Хаки Энгатти не выдержал. Склонившись ко мне, шепнул:
— Ты правда творил грязное колдовство?
Ответить я не успел: стены повозки затряслись, с грохотом и
лязгом летающий экипаж и взмыл в небо, вдавливая нас в деревянные
сиденья.
Между рядами арестантов прошёл небесный стражник, вооружённый
копьём.
— Буду говорить один раз, — гаркнул стражник. — Всем молчать!
Ненавижу болтунов. Сидите тихо, смотрите друг на друга и
размышляйте, как низко вы пали в моральном праве, раз я могу
кричать на вас.
— Кто вам позволил… — заикнулась было Мата Дивиата.
Но стражник затряс копьём:
— Кроме того, что я имею право повышать на вас голос, громко
называя ваши имена, Мата Дивиата, я ещё могу назначать вам
дополнительные дни работы. Вам — ещё один день за неумение молчать.
При всём уважении к вашему таланту.
Летели мы где-то полчаса. Потом летающая повозка резко
накренилась, уходя на посадку. В окнах мелькнули верхушки деревьев
и кусок горы с небольшим водопадом. Через минуту экипаж ударился
дном, подскочил, снова опустился и замер.