Потупив глаза, музыканты приступили к
игре. Меня поразили услышанные звуки — мелодичные, переливчатые, как весенняя
капель, они словно струились по воздуху. Проникали, кажется, в самую душу и
уносились высоко в раскаленное солнцем небо. Такие чистые и нежные звуки я не
ожидала услышать в этом абсолютно диком краю.
Варварка, которую назвали Долой, испуганно
вздрогнула.
«Вот глупая, — подумала я, — разве можно
бояться танца?».
Спустя минуту мне захотелось забрать
свои невысказанные слова обратно. Темноволосая Амула придирчиво выбрала из всего
разнообразия сосудов один, изготовленный из тыквы-горлянки. Наполнила его
чем-то белым, похожим на молоко. Подошла к бледной Доле и поставила сосуд ей на
голову. Станцевать и не пролить ни капли — сложное испытание.
Рыжеволосая одалиска поднялась на ноги.
Вымученно улыбнулась жрецу, вскинула вверх тонкие руки. Браслеты на ее запястьях
жалобно звякнули, сочувствуя хозяйке. Слуги заиграли громче, добавили звукам
страсти и ритмики.
— Давай же, удиви меня, — подбодрил жрец
девушку. Речь его была правильной, без тени дикости.
Мне казалось, что я снова переместилась
во времени и пространстве. И из первобытного мира перенеслась в гарем
восточного султана. Внутренний голос упрямо твердил, что нужно бежать. Но я не
слушала его. Тут творилось такое, что только ядерная зима заставила бы меня это
пропустить.
И то не факт.
Наплевав на осторожность, подползла
ближе. К счастью, все были слишком заняты выступлением Долы и не расслышали
подозрительного шуршания гальки. Да и шум музыки перекрывал остальные звуки.
Воодушевившись моим поступком, Ка тоже подползла
вплотную к террасе. Любознательность, видимо, победила первобытные страхи.
Пользуясь случаем, я впилась взглядом в
жреца, рассмотрела его в мельчайших подробностях. Вблизи он показался мне еще
прекраснее: рельефные мышцы груди так и манили коснуться их; золотистые волосы казались шелковым
покрывалом; высокие скулы и тонкие, но чувственные губы сводили с ума.
Вот только глаза…
В них не было и капли нежности или хотя
бы сочувствия. Жрец смотрел на Долу холодно, едва ли не равнодушно. Для него
такое представление определенно стало обыденностью, не удивляло и не вызывало
дрожи желания.
На правом предплечье жреца красовалась
татуировка в виде восходящего солнца с тремя лучами — такую же я видела у
парня, что бросился под машину Василия. Как это было давно. Ровно одну жизнь
назад.