— Напомните-ка мне, маэстро Ферино, кому
принадлежит сей особняк?
Глаза дяди начинают бегать, как мячик на
теннисном корте: туда-сюда, туда-сюда. Руки нервно треплют манжеты рубашки.
— Клану Ферино, — он все же находится с
ответом.
— Конкретнее! — бросаю я.
— Мне, вашему законному опекуну и
покровителю, — краснеет с досады Михо.
Алия поднимается из-за стола, подходит к
отцу и выливает на меня ушат помоев:
— Ты зачем приперлась на завтрак в
бальном платье? Совсем ополоумела?! Дядя, да прогони ты ее уже, чего она
разговорилась?
Дядя молчит, как рыба об лед. Ехидно
прищуривается. Сразу видно, доволен тем, как меня перекосило от замечания его
дочурки.
— Заткнись! — ору на Алию и указываю ей
на выход. — Шагом марш отсюда и не возвращайся, пока не переговорю с твоим
родителем.
Уж чего-чего, а осаждать
нагловато-хамоватых деток — моя стезя. Или я не учитель начальных классов в
самом неблагоустроенном районе Костромы.
— Теперь вспомним разговор об опекунах,
— обращаюсь уже к дяде. Деловитым, спокойным тоном.
— Ты хотела свободы, ты ее получила, —
рявкает Михо. — Какое это имеет отношение к установленным в доме правилам?
Опоздала к завтраку, осталась голодной. Все просто.
Вообще-то вчера завтрак состоялся
гораздо позднее, ибо ее высочество Алия изволили валяться в кровати до самого
обеда. И она явно не шитьем полночи занималась. Вот только я не намерена
подстраиваться ни под нее, ни под ее папашу.
— С сегодняшнего дня есть будем тогда,
когда я скажу! — объявляю и складываю руки на груди. — Без того, кого следует
опекать, никакой ты не хозяин дома. Это ясно?
— Да ты… Совсем обалдела?! — говорит
дядя, захлебываясь собственным ядом.
— Скоро придет приглашение в пирамиду, —
напоминаю я. — Не заставляйте меня идти на крайние меры. Пригласить племянницу
к столу — ничто в сравнении с тем, что вы распоряжаетесь ее заводом.
Лишь бы главные жрецы не подкачали.
Только бы у этих красавцев была не только отменная внешность, но и отличная
память.
— Хорошо! — дядя злится, но соглашается.
— Мы не будем начинать обед без тебя. Довольна?
Говорит и разворачивается. Но уйти так
просто ему не удается.
— Это еще не все! — рявкаю я. Дожидаюсь,
пока дядя явит свою рассерженную рожу, и продолжаю: — Устраивать такой бедлам
на столе совершенно неприлично. Помните, как относятся к правилам поведения
жрецы?