— Простите мою племянницу, — заискивающе
улыбается Михо. Не слишком аккуратно хватает меня за руку и тянет к дому. — Она
только очнулась от магического сна… А вообще Тамани покорна, как равнинная
овечка, и тиха, как мышка. Не судите ее строго.
Кто овца — я овца?! Не, ребят, мы так не
договаривались.
Вырываюсь из рук «дядюшки» и указываю на
фонтан:
— У вас тут «механика» сломалась. Надо
бы починить. Например, заменить наяду на какого-нибудь амурчика.
— Видите, не понимает, что несет, —
ябедничает Михо. — К началу отбора все пройдет. Обещаю.
— Надеюсь, — заявляет Хэл.
Запрыгивает на летучую кошку, и та без
команды вздымается в воздух. Виллин и Бэл следуют примеру брата: седлают
летунов и покидают двор.
— Что ты наделала?! — обреченно
восклицает «дядюшка». — Если из-за тебя потеряем расположение жрецов, лучше
снова сброситься со скалы. На этот раз всей семьей.
Снова хватает за руку и, не обращая
внимания на сопротивление, тянет в дом. Заверяет, что заставит
облагоразумиться. Грозится поркой и какой-то Гектой.
Упираюсь, но девица мне попалась
какая-то хилая. Или это Михо слишком силен, несмотря на комплекцию?
Как бы то ни было, мечтаю об одном:
чтобы весь этот бред поскорее закончился. Слишком затянулся яркий сон, стал
чересчур реальным.
Первое, что делает дядя, оказавшись в
доме — дает племяннице затрещину. То есть мне.
— Совсем сдурела, гектино племя! — орет
что есть мочи. — Решила ославить славный род Ферино? Тебя подобрали, пожалели,
а ты вот как! Знал бы, что из тебя вырастет, отправил на костер вместе с
родителями!
Нет, две пощечины за один день — это
перебор. Ошалело смотрю на далеко не доброго дядюшку. Пытаюсь понять, что он
несет.
М-да, вдали от крышесносных братцев,
каких-то там жрецов, Михо выглядит и ведет себя иначе. Где тот подобострастный
тон, где извиняющаяся улыбка и смиренный взгляд? Или с племянницей (как
оказалось — сиротой) можно вести себя как угодно?
— Я сделала это не специально, —
повторяюсь без тени уважения или покорности. Правда, чужой голосок подводит и
звучит приглушенно. — Наяда ожила не вовремя и сама облила Хэла. А нечего было
по чужим дворам шастать!
Складываю руки на груди, приказываю чужому
телу не тереть щеку, на которой наверняка остался красный след, Рука у Михо
стальная, несмотря на кажущуюся пухлость.