Если бы Грюм вдруг пришел в себя и напал, Барти бы, без
сомнения, отбился обычным Конфундусом. Он даже не подумал о том,
как хотел причинить боль. Что-то изменилось.
Он бросил в сундук скатанную постель, трансфигурировал из стула
небольшой столик и опустил туда же. А потом аккуратно спустился,
удерживая тело аврора, и уложил его на одеяло. Чистую одежду, запас
которой всегда пополняли эльфы, приводя в порядок ношеное, призвал
Акцио и сложил у изголовья.
Осмотрелся. Стены словно давили. Барти ухмыльнулся и сделал два
светлых фальшокна, показывающих небо с облаками, словно настоящие.
Когда-то он очень хорошо умел зачаровывать стены. Да и не только
стены.
Он вылетел из сундука тем самым заклинанием полета без метлы,
которым его фактически «купил» в свое время Темный Лорд, и понял,
что сил почти не осталось.
«Сиделка при Грюме, — подумал он. — Наши бы меня за это… Сам
себе не верю. Не знаю, почему, но так правильно».
Он бросил Финитэ на тело, аврор зашевелился, и Барти поскорей
закрыл сундук. Общаться с Грюмом он был не готов. Пусть тот пока
живет. Всего месяц как-нибудь потерпит. В конце концов,
отстриженного клока волос на год хватит — найти бы только место,
куда спровадить этого… эту головную боль. Совершенно незачем
держать его здесь.
Пусть живет. Потом Барти сам вызовет его на дуэль. Это будет
честно: сил после Азкабана у него, наверное, не намного больше, чем
будет у Грюма. Отомстить ему все еще хотелось, вот только противник
должен защищаться, а не лежать беспомощной тряпочкой.
«Поттер определенно правильный парнишка, — вдруг подумалось ему.
— Больше не буду докапываться до него и его друзей».
И только после того, как дал себе это обещание, вспомнил, что
так страстно мальчишка защищал не только девчонку-грязнокровку, но
и…
— Малфой, — простонал лже-Грюм и отхлебнул оборотное.
Раздался хлопок, и Барти вздрогнул, едва не выронив «любимую»
фляжку.
— Успокоительное, сэр! — школьный эльф степенно поклонился и
подал флакон примерно на десяток порций. — Директор Дамблдор просил
сказать, что это усовершенствованное зелье, расчет два к
одному.
«Двадцать дней, — подумал Барти. — Надолго хватит».
И благосклонно кивнул, отпуская домовика.
Он справится. Вот только как будет взаимодействовать
Успокоительное с Оборотным? Таких исследований ему раньше не
попадалось. Значит, он станет первооткрывателем. Крауч-младший
наконец по-человечески улыбнулся (как же ему надоело скалиться, на
самом-то деле!) и открыл новый дневник…