В голове уже окончательно прояснилось
– чтобы там ни было во фляжке, на меня это подействовало
исключительно положительным образом. Даже руки стали трястись
меньше обычного. Я не стал неверяще фыркать, как наверняка
поступили бы девять из десяти людей, оказавшиеся в моей шкуре. Меня
вообще всегда бесили недалёкие личности, не умеющие делать
очевидных выводов. И если в кино и литературе им это ещё можно
простить, то в реальной жизни…
– Причем здесь туман?
– Сквозь него мы все сюда
проваливаемся, но как и почему это происходит – никто не знает,
– пожал плечами Декан и направился к выходу. – Большинство
людей в первые же сутки-другие превращаются в кровожадных упырей,
но единицы как мы – имеют иммунитет. Упыри отъедаются на трупах и
растут, выжившие охотятся на них ради лекарства. Да, того самого,
которое ты только что выпил. Мы все вынуждены регулярно его
употреблять, чтобы не умереть. Оно не только ускоряет регенерацию,
но и помогает нам остаться в сознании.
– Я так понимаю, ты по лекциям
соскучился, – нетерпеливо вклинился в повествование Ломоть. –
Но мы и так опаздываем.
– Ты прав, разговоры потом, –
мужчина спрыгнул с подножки и обернулся ко мне. – Полоз, слушай
внимательно. Через несколько часов мы вернёмся, к этому времени
тебе должно полегчать настолько, чтобы самостоятельно
передвигаться. Оставайся в салоне, здесь тебе ничего не угрожает –
запах твари, которую мы убили, отпугивает большинство местных
обитателей, кто послабей.
– А что на счёт самой машины? –
спросил я на всякий случай, ибо ещё не до конца уверовал в целебную
силу выпитой бадяги. – Она вроде должна быть на ходу.
Что будет, если к их приходу я всё же
не смогу уверенно ходить? Бросят ли меня здесь, или пристрелят как
опасного свидетеля?
– Куда мы идем, дороги точно нет, а
на счёт обратного пути… – задумчиво протянул Декан.
– Ключи я нашёл, – вставил Ломоть,
видимо, тоже не горевший желанием пилить на своих двоих.
– Решим когда вернёмся. А ты отдыхай,
лекарство должно скоро подействовать. Постарайся уснуть, так
выздоровление скорей пойдёт.
Браконьеры, или кто они там были на
самом деле, скрылись из виду. Ещё какое-то время я слышал их шаги,
после чего снова остался на дороге один, но в куда лучшем
настроении, чем накануне. От мыслей и вопросов бурлила
многострадальная голова, радостно бухало сердце в груди. Я буду
жить! Где, и как долго, это выясним потом, а пока я просто
радовался уже тому, что не доживу последние дни беспомощной грудой
костей, обтянутых бледной кожей, гадя под себя и пуская слюни на
подушку.