Июль 1918 года
— Саша, где мои очки?
— Здесь, Моисей Соломонович, под вчерашними газетами!
Саша разыскала очки среди заваливших стол бумаг. Взяла за дужки,
чтобы не испачкать стекла, и протянула начальнику. Потом
улыбнулась:
— Вы за этим меня вызывали?
— Да. Нет. Не только. Сядь, не мельтеши.
Председатель Петроградской чрезвычайной комиссии Моисей
Соломонович Урицкий надел очки и строго посмотрел на молодую
женщину, которую недавно назначил своей помощницей.
— Саша, ты о чем-то хочешь спросить?
— Да, Моисей Соломонович. Что в итоге с юнкерами из
Михайловского училища?
— Расстреливаем, — раздосадовано ответил Урицкий, резко
откинулся в кресле и потер виски. Он всегда так делал в моменты
крайнего раздражения. — Я спорил, убеждал... бесполезно. Коллегия
вынесла решение.
— Разве там… серьезное что-то, в Михайловском?
— Доказано, заговор был. Идет война, мы не имеем права оставлять
врагов у себя в тылу! Но я не жаловаться на течение исторического
процесса тебя вызвал. Сегодня, глядишь, никого расстреливать не
придется. В Петроград прибыл один военспец, крайне ценный. Надо его
проверить сперва, и, если все чисто, завербовать в Красную армию. И
не делай такое лицо, будто я тебе лягушку съесть предлагаю! Фронт
задыхается без специалистов, краскомам недостает военного опыта,
белые нас теснят, а ты мне тут козью морду строишь!
— Я что смогу, все сделаю, Моисей Соломонович, — ответила Саша.
— Как обычно. Эту публику несложно убедить, что Красная армия
сражается за интересы России в конечном итоге. Стол и жалование
волнуют господ офицеров куда больше, так что перед большинством и
распинаться особо не приходится, это им так, для очистки совести…
Но ведь я тоже хочу на фронт! Я могу быть комиссаром! Почему вы не
даете хода моим рапортам?
— Потому что дура ты и нечего тебе делать на фронте! — взвился
Моисей Соломонович. — Ты ведь и не представляешь себе, что это за
дело — фронт! Я даже не про вражеские пули, они, допустим, свистят
и здесь. Но что такое днями, неделями ехать в теплушке, которая,
вопреки названию, не протапливается, так что чай в стакане
замерзает? Когда нет другой еды, кроме мороженой конины? Грязь,
голод, понос, вши… Ты забудешь, как выглядит нормальная постель. А
уж если в плен живьем попадешь… лучше последнюю пулю в висок
пустить.