— Нас пригласили на ужин к весьма влиятельному местному жителю.
Там, кроме нас будет Медичи, скорее всего, кто-нибудь еще, а также
несколько женщин. — Я посмотрел на их реакцию, вроде нормально. У
Клыкова только слегка скулы порозовели, а Милославский только
плечами пожал. — И еще, здесь в богатых домах привыкли есть вот
этим, — и я положил на стол три вилки, которые, подчиняясь
какому-то ностальгическому порыву, купил в Венеции. Правда, в
отличие от привычных мне, эти были серебряные и двузубые. Парни
переглянулись и посмотрели на столовые предметы довольно
равнодушно. — Та-а-а-к, откуда вы знаете вилки?
— Так мы в Новгороде были как-то, — тихо за всех ответил Клыков.
— А там купцы давно уже такую забаву привезли. Мы, когда город на
реке проезжали, — это он так Венецию называл, — тоже купили. Вот
даже странно, княже, вроде бы и наше это, не русское, а прямо
родной стороной повеяло. Мы думали, что ты тоже из-за этого их
покупал.
— М-да, дела, — я потер подбородок с неудовольствием отмечая,
что бородка отросла уже длиннее, чем я носил, да и побриться не
помещало бы. — Ну, тогда я спокоен. Готовьтесь, через два часа
поедем, дабы насладить отличной едой и приятным обществом, —
передразнил я Лоренцо.
Они вымелись из шатра, а я принялся приводить себя в порядок. Я
уже заметил, что даже князь в отсутствии дворовых чувствует себя
вполне комфортно и вполне способен сам одеться и умыться, вот
только с облагораживанием бороды была проблема — у меня банально не
было зеркала. Ну тут ко мне на помощь приходил Волков, который
вполне справлялся не только с ролью моего телохранителя, но и
слуги. Ехать в гости в кольчуге было как-то не слишком прилично,
поэтому я вытащил кафтан, который просто ненавидел всеми фибрами
души, но который, благодаря покрою, делал мою фигуру очень даже...
просто очень. Кафтан одевался поверх рубахи, значащейся, как
парадно-выходная. Ее будет видно из-под кафтана, который
застегивался на два ряда драгоценных пуговиц хорошо, если до
середины. Великолепно отделан, и жутко неудобен, одни узкие рукава
чего стоят, да воротник жесткий, упирающийся почти в затылок.
— Иван-царевич, мать твою, — я отшвырнул расшитый кушак в
сторону, не собираюсь отказываться от оружия даже ради престижа.
Опоясавшись ремнем с ножнами, я повернулся на звук отодвигаемой
двери. — Красавцы, — все трое моих сопровождающих были одеты мне
под стать, только кафтаны немного поскромнее, а вот Милославский,
просто франт, накинул на плечи шубу, подбитую соболем, со скромной
вышивкой жемчугом по рукаву. Я кивнул, невольно думая о том, что
Васька-паразит такой, умудрился вырядиться лучше своего князя. —
Ладно, поехали.