Не смей сопротивляться…
Ведь там, в горах, ты уже проиграл. Ты не поверил. Вы не поверили.
Faleminderit![2] за то, что вы не поверили.
– Faleminderit…
– Что? – Катя не поняла. Или не расслышала. Полковник Приходько прошептал что-то, когда она протянула ему цветы.
Она вошла в тридцать шестую палату, открыла сначала одну дверь, попала в маленький предбанник, постучала во вторую дверь – застекленную наполовину. Все это было ей хорошо знакомо. Она ведь бывала в этом госпитале не раз и не два. Только не в этом отделении. Колосов – начальник отдела убийств, помнится, лежал в новом корпусе. Там палаты немножко другие. А здесь высокий потолок и окно – небольшое, полуопущенные жалюзи. Палата двухместная, но лежит в ней только один больной. Вторая кровать убрана, ее место занимают два стула. Они стоят довольно далеко от кровати полковника Приходько. А возле самой кровати – капельница.
– Здравствуйте, Олег Иванович, я капитан Петровская из пресс-центра ГУВД Московской области, меня зовут Екатерина. Вы когда-то начинали у нас в области в уголовном розыске, мы узнали, что вы в госпитале, а до этого были в командировках за рубежом и… В общем, очень бы мне хотелось написать о вас очерк для газеты. И… вот, это вам.
Вот когда Катя протянула ему цветы. И услышала что-то в ответ. Что-то очень тихое, невнятное.
Олег Приходько был крупным мужчиной. Он лежал на спине, на высоко взбитой подушке. Одеяло прикрывало его до пояса. На нем была роба – распашонка, которые обычно надевают на тяжелобольных, не способных самостоятельно обслуживать себя. Из вены его торчала игла, подсоединенная к капельнице.
В палате было стерильно чисто и пахло ментолом. Этот запах Катя ощутила еще в коридоре. Было такое впечатление, что ментола слишком много, словно где-то что-то ментоловое разлили.
Олег Приходько был чисто выбрит. Вполне обычная мужская внешность плюс болезненная бледность – ничего особенного. И все же что-то особенное было. Не в нем, а…
Катя даже оглянулась невольно. Сейчас. Вот сейчас, когда она входила, ее что-то поразило, удивило донельзя…
Жалюзи? Нет. Стулья у стены? Блюдо с апельсинами на тумбочке возле кровати? Внутренняя дверь – она открыла ее, эту наполовину застекленную пластиком дверь и…
По внутренней поверхности прозрачного пластика на уровне Катиного лица шли четкие борозды – глубокие и шершавые. Пять параллельных борозд, как будто кто-то проскреб по пластику острыми когтями, пытаясь вырваться.