Я смерила его тяжелым взглядом. Конечно же им.
В день в небо взлетали десятки шаттлов, засоряя выбросами
воздух, зато принося владельцам космической программы миллиарды
кредитов.
– Какие же вы иногда, люди, глупые. – Если бы Герберт умел
оскорбляться, наверное, сейчас именно это чувство было бы самым
близким к его состоянию. – Не видите дальше собственного носа.
Инкубам не нужны деньги, нам вообще в этом мире мало что нужно.
Большинство из того, что мы делаем, делается ради вас. Обычных
людей.
Из моей груди вырвался ироничный смешок.
– И какая же выгода обычным людям от того, что натуральное
молоко практически невозможно купить, а воздух с каждым годом все
гаже?
– А какая выгода обычным людям, когда из-за перенаселения
планеты начнется голод и вспыхнут новые войны? – ответил вопросом
Сакс. – Ты винишь инкубов, мы же слишком хорошо помним свою
историю, чтобы не допустить ее повторение. Мир уже знал две войны
из-за ресурсов, наша задача не допустить третьей.
– Звучит очень благородно, что неправдоподобно! – Верить этому
типу было бы крайне глупо. Возможно, он просто старался казаться
мне лучше, чем есть на самом деле.
– Мне нет смысла тебя в чем-то убеждать или разубеждать, но ты
казалась мне неглупой девушкой, чтобы понять: через пару десятков
лет человечество выйдет в космос окончательно, освоит Марсус,
полетит к новым звездным системам. А воздух очистят специальные
станции. Уже существуют разработки...
Это он меня сейчас дурой так назвал? Да?
– Очень рада, что вы усомнились в моих умственных способностях,
– не удержалась я, напрочь игнорируя сказки про великий космос. –
Надеюсь, это поможет вам передумать заводить от меня глупых
детей…
Но, судя по его лицу, нет. Не передумает.
Машина остановилась у музея,
водительская шторка опустилась, и механический голос шофера
сообщил:
– Пункт назначения – музей Аластара
Фокса. Приятной экскурсии, мистер Сакс.
Моего имени робот не знал, поэтому я
обошлась без вежливых пожеланий.
– Здесь хранится история моей семьи, –
зачем-то сообщил Герберт, и в его голосе впервые послышалось нечто,
похожее на гордость.
– Могли бы хранить в личной
кладовке.
– Это было бы неправильным. Те люди
многое пережили, и нынешнее поколение обязано знать о них, чтобы не
совершать ошибки сегодня.
Примерно те же слова говорила нам
учительница еще в школе, когда приводила сюда на экскурсии. С этим
было сложно не согласиться. Все же история знавала ужасные вещи. И
гонения суккубов, до которых сейчас никому даже дела нет, только у
меня в классе учились две иллюзорницы. И мирные изобретения,
использованные в качестве оружия, и кровопролитные войны,
государственные перевороты.