– Агенты ЧеКа? – криво усмехнулся Сарычев. – Бред! Ты достаточно здравомыслящий человек и должен понять, что твой отец ничем не мог помешать большевикам. Тем более, находясь за тысячи верст от них и не занимаясь никакой политической деятельностью. Большевиков тебе здесь бояться нечего.
– Тогда кому он помешал? В доме сущий разгром, – вздохнул юноша. – Вы просто не представляете.
– К сожалению, представляю. – Сарычев обнял Евгения за плечи и повел по кладбищенской аллее к выходу. – Что-нибудь ценное взяли?
– Вроде бы нет. Но я еще не все проверил.
– Проверь, – достав из портсигара папиросу, посоветовал Павел Петрович, – непременно проверь, и прямо сегодня же. Деньги у тебя есть?
– От отца остались кое-какие средства, пока хватит. – Евгений отвернулся и украдкой смахнул набежавшую слезу. – Пусто, одиноко. Вы тоже одиноки, Павел, отчего не женитесь? Вам, наверное, еще нет и сорока? Могли бы устроить свою жизнь.
– У меня прелестная компания закоренелых холостяков, – рассмеялся Сарычев. – Неженатыми умерли Спиноза, Кант, Дантон, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджелo, Гендель, Бетховен и даже автор знаменитого свадебного марша Мендельсон. Не хочется отставать от великих.
– Все шутите, – печально сказал Евгений, – а я, между прочим, серьезно.
– Если серьезно, то давай договоримся больше никогда не затрагивать эту тему, – Сарычев выбросил недокуренную папиросу и надел шляпу. – Пошли, помянем отца по православному обычаю.
Шагая рядом с ним, Евгений вдруг подумал, что навряд ли покойный отец был прав, говоря, что на Павла Петровича можно рассчитывать. Наверное, профессору просто импонировала независимость бывшего есаула, его странная способность как бы проходить сквозь людей и обстоятельства, ни с чем и ни с кем себя не связывая. Ну да Бог ему судья. Каждый сам выбирает себе дорогу в жизни, и не дело соваться с советами и поучениями, когда тебя об этом не просят…
* * *
Экономка успела прибраться после налета – полы вымыты, белье выстирано, поглажено и опять разложено по ящикам комодов, одежда вычищена и развешена по шкафам, бумаги собраны в пачки и сложены на бюро. Вернувшись с поминок, Евгений сел за стол отца и начал просматривать листки незаконченных рукописей, но все было перепутано, а на одной странице отпечатался след грязного башмака.