– Только это тебя и извиняет, – проворчала мама.
Забавная мысль вдруг пришла мне в голову – а чем я отличаюсь от
неимущего студента, который днём учится, а вечером разгружает
вагоны? Наверное, только тем, что я на работе сижу за столом, а не
таскаю мешки, да езжу в лимузине, а не на конке. Не то чтобы я
давлю на жалость, но ведь если разобраться, разница и в самом деле
не так уж велика. Богатые, как уже было замечено, тоже плачут ещё
как.
– А знаешь, Кени, – вдруг сказала мама, – меня давно уже
занимает вопрос – зачем ты всё это делаешь? Ты нагрёб уже столько,
что сам, наверное, не помнишь, что у тебя есть. Тебе не кажется,
что это начинает походить на бессмысленное стяжательство?
– Не у меня есть, а у нас есть, – недовольно заметил я. – У тебя
всё это тоже есть – мы семья, помнишь?
– Извини, – улыбнулась она. – Я, конечно же, неправильно
выразилась. Но тем не менее – ты не находишь, что всё это уже
лишнее?
– Ну ты же зачем-то постоянно расширяешь свою клинику?
– Она нужна мне, чтобы расти дальше, – невозмутимо ответила
мама. – Я целитель, мой путь состоит в том, чтобы исцелять, и
клиника мне необходима. Пока необходима. Открою тебе небольшой
секрет – я очень далеко продвинулась за последние два года, и уже
могу исцелять не только людей.
– Ты имеешь в виду, что можешь работать ветеринаром? – с
недоумением переспросил я.
– Нет, – засмеялась она, – я опять неточно выразилась. Просто у
меня в клинике только люди, вот я и сказала так. На самом деле я
имела в виду не именно людей, а живые существа вообще.
– Это как?
Она встала, подошла к камину и взяла в руки кочергу –
антикварную, и оттого, естественно, порядком побитую жизнью. Мама
сосредоточилась, кочерга неуловимо поплыла, и через мгновение
оказалась новой и блестящей.
– Ооо, – восхищённо протянула Ленка.
– Впечатляет, – признал я. – Да что там – просто потрясает. Хотя
превращать дорогие антикварные вещи в дешёвые новоделы – это,
наверное, не самое удачное применение. Но я вижу другие интересные
варианты, например, реставрация картин.
– Не сработает, – грустно сказала мама. – Я тоже сразу об этом
подумала. Холст восстанавливается, а краски просто осыпаются.
– Что-то испортила? – догадался я.
– Ерунда, – махнула она рукой. – Так себе была картина.
Дорогостоящая мазня. В общем, какого-то разумного применения я для
этой способности не нашла.