–
Смотреть, куда прёшь не учили? –
рявкнула, подлетев к нему и заглядывая
в чёрное стекло шлема.
Голову
пришлось задрать. Я так-то ростом не
удалась, а по сравнению с разросшимся
детиной, едва доставая макушкой до его
плеча, сама себе показалась совсем
крошечной. Но мой пыл это не остудило!
–
Это ж какой скотиной надо быть,
чтобы окатить грязью человека и, сделав
вид, что так и должно быть, даже не
извиниться?!
Не
обращая на меня внимания, поставив
мотоцикл на подножку, мужчина не торопясь
снял шлем... хотя с мужчиной я погорячилась.
Парень, лет двадцати двух-трёх – так
будет правильней. Всё же соизволив
повернуться, он прошёлся по мне
заинтересованным взглядом, поражая
непривычным цветом глаз: радужки были
практически жёлтыми с золотистыми
вкраплениями.
Пятернёй
откинув со лба отросшие, тёмные с рыжинкой
волосы он, ухмыльнувшись, поинтересовался:
–
У тебя что, воду отключили,
замарашка?
Задохнувшись
от такой наглости, я и со словами-то
нашлась не сразу. А тех, что всё же выдала,
лучше бы вообще не говорила!
–
Козёл! Наглая, самовлюблённая
сволочь! Да что б тебя... – дальнейшее
воспитанные девушки произносить не
должны, но меня несло и в выражениях я
не стеснялась.
–
Надо же, какие нынче бомжи
образованные пошли, – оборвал он мою
речь, – лучше бы на душ время нашла,
вместо того чтобы забористый мат учить.
А то так и без язычка остаться недолго!
– последнее прозвучало с явной угрозой.
Захлопнув
рот, я в испуге посмотрела на сжавшиеся
в одну линию красиво очерченные губы и
недобрый прищур жёлтых глаз.
–
Я сейчас спешу и заниматься твоим
воспитанием некогда, но дам тебе совет:
постарайся впредь не попадаться мне на
глаза! Ну и помойся! – произнёс он с
ледяным спокойствием, и это пугало
намного больше, чем если бы парень
кричал, брызгая слюной.
Сёжившись,
я чувствовала себя букашкой перед
сверлящим меня злым взглядом бугаем.
Хоть качком его не назовёшь: высокий,
широкоплечий, жилистый – в нём ощущалась
иного рода мощь, какая-то... звериная,
что ли... Я бы даже отступила, но ноги от
страха отказали и всё, на что я сейчас
была способна – молча хлопать ресницами.
Заметив
мою растерянность, парень усмехнулся,
развернулся и, зажав под мышкой шлем,
вальяжной походкой направился в здание
аэропорта. Бросив взгляд на широкую
спину, выходя из ступора, не удержалась
и тихо буркнула: