- Ты не поверишь! – хихикнула подруга. – Из Свердловска! Могут
же, когда захотят.
Они неторопливо двинулись к переходу, и вышли к Дому
Советов.
- Кого видишь из наших? – живо поинтересовалась Инна.
Светлана скрыла улыбку, догадываясь, на кого именно
распространяется любопытство Дворской.
- Альку, Тимошу… Риту частенько. Они поженились с Мишей, ты
знаешь?
- Да… - негромко ответила Хорошистка. – Олег мне рассказывал. У
них все хорошо?
- Просто отлично! Мише квартиру дали…
- Здорово… - вздохнула Инна.
Помолчав, Шевелёва спросила тихонько:
- Скучаешь?
Дворская тоже ответила не сразу.
- Знаешь… Да, - она задумчиво сощурилась, глядя куда-то в
сторону моста через Южный Буг. – Сижу иногда, кормлю Ваську, и
твержу себе: «У тебя всё хорошо! И Олег счастлив, и родители. И ты
счастлива!» И ведь правда! Больше всего я за Олега переживала –
гулёна тот еще… Так он сущим домоседом заделался. Да-а! Ну,
выезжает, конечно, на съемки – и раза два в день обязательно
звонит, просит, чтобы Васёнок агукнул ему что-нибудь «для
вдохновения»… Вот, всё у нас есть! Но… Чего-то не хватает. Знаешь…
Только ты никому не говори! Мне было бы куда легче, если бы Миша
меня бросил… А! – махнула она рукой. – Не слушай меня! Я знаю массу
девчонок, которые мечтают оказаться на моем месте. И ведь я
действительно счастлива! Просто иногда начинаешь думать… не о том.
А стоит успокоиться, и понимаешь – безоблачного счастья не
бывает.
- Да… - покивала Светлана. – Обязательно какая-нибудь тучка на
горизонте…
- Во-во! Ну, ладно, Светик, поехали мы – наш автобус!
- Давай, помогу.
- Да я уже привыкла! Ваську под мышку, коляску вдвое… - издав
смешок, Дворская бережно подхватила сынишку. – На тогда,
подержи…
Шевелёва опасливо приняла ребенка, прижала к себе обеими руками,
пока Инна ловко складывала коляску. Маленькое теплое существо
таращило глазята, совершенно беззащитное и беспомощное, и в
Светлане толкнулось нечто древнее, накрепко зашитое в генах.
- Ну, всё! Спасибо! Пока-пока, как Маша говорит! - отняв
«Васёнка», Инна поднялась в «Икарус», счастливая и несчастная.
Шевелёва проводила глазами отъехавший автобус, размышляя о тщете
сует, и медленно зашагала к дому.
«Сама виновата, - проворачивались мысли. – И… всё равно, жалко
человека. Есть поступки, которых ни извинить, ни изменить
нельзя».