- Козырев, вроде, что-то такое исследовал, - припомнил я, - но
его ассиметричная механика никого особо не вдохновила.
- Не удивительно, - пожал плечами наставник. – Ученые тоже люди,
а человеку свойственно упрощать. Надо довести сложную сущность до
убогого примитива, чтобы постичь ее. И никого особо не тревожит
мелкий фактик: упрощение искажает суть. Свели пространство к
объему, к трем измерениям, и довольны! Но ведь ширина или длина –
всего лишь математические абстракции, и они не способны, скажем,
искривляться, как реальное пространство. А время… Ха! А что нам
время? Измыслили четвертое измерение – и всего делов! Но мы-то с
вами живем в реальном, физичном мире… Бесконечном и вечном, и все
еще непознанном. Пускай все эти титаны и светила расстраиваются,
что никак не выпишут формулу всего, а лично меня радует истинное
положение, когда Вселенная таит неисчислимое множество загадок! –
встав, он подошел к камину, и склонился, чиркнув спичкой.
Наструганные лучины быстро загорелись, подпаливая бересту,
облизывая торопливыми языками сухие поленца, и вот затрещал,
загудел огонь, разбрасывая по стенам и полу дрожащие отсветы. Котов
облокотился о каминную доску из малахита, заняв академическую позу,
и повел свободной рукой: - Время, время… Оно приберегло для будущих
исследователей поразительные тайны. Хотя ученых из настоящего тоже
можно понять. Достаточно вспомнить, что понятие причинности
появилось лишь в этом веке!
- Это как? – озадачился я, протягивая ладони к завиткам
пламени.
- А вот так! – старик легким пируэтом вернулся к дивану, и упал
на жесткое сиденье. – Нет в физике никакого, скажем, всемирного
закона причинности! Даже в списке гносеологических принципов
рационального мышления ее тоже нет. А что вы хотите? Вон, в
микромире сплошь и рядом происходят события без внешних
воздействий, стало быть, у следствий отсутствуют причины! Э-э…
Что-то мы с вами заболтались, Миша! Ну-ка, давайте-ка повторим наши
экзерсисы по столоверчению... Шучу! По ридеризму.
- Я готов.
- Всегда готов… - пробормотал Игорь Максимович. – Кстати, юный
пионэр… То бишь, комсомолец. Вы в партию-то вступили?
- А как же! - сказал я солидным голосом. - Подал заявление в
партком МГУ, получил рекомендации от товарищей Суслова и Брежнева,
- я картинно поднял палец, изображая благоговейное почтение. - На
партсобрании меня приняли, и выдали билет кандидата в члены КПСС. И
тут же партийное поручение взвалили – углублять и расширять
научно-техническое творчество молодежи от Москвы до самых до
окраин.