Онтологической основой этого субстанциального единства сфер общественной жизни является субстанциальное единство человеческого общества или, попросту говоря, единство родовой природы человека. Если в самоопределении своих социальных действий человек выступает как свободное существо, то он, будучи одновременно с этим и природным существом, не может реализовать свою свободу иначе, чем путем учета в своей деятельности объективных условий и ограничений. Именно в этом состоит восходящая к Б. Спинозе классическая концепция свободы как познанной необходимости.
Как поясняет, развивая эту концепцию, Т. В. Науменко, «принципиальная невозможность абсолютной свободы вытекает из кардинального противоречия между бесконечным количеством условий деятельности и конечным субъектом (деятелем). Любой субъект – конечен, он принципиально не в состоянии контролировать все условия, в которых ему приходится действовать, поэтому он вынужден (в силу своей конечности) учитывать только конечное количество условий своей деятельности (как теоретической, так и практической)» [Науменко 2000, с. 113; она же 2003 б, с. 170–173].
Что же касается объективных потребностей, обусловливающих само существование человека, и ограничений, налагаемых на человеческое существование природой, то в этом отношении человек выступает как существо зависимое, вынужденное соизмерять свои намерения и планы с непреложной и объективной необходимостью, осознание чего и составляет обязательное условие его свободы.
Из всех ограничений, осознание которых составляет условия свободы человеческого действия, смертность является наиболее универсальным и принципиально неустранимым. С фактом физической конечности индивидуального существования человеческих существ сталкивается не только каждый человек в своем индивидуальном опыте, но и любая социальная группа, любой коллектив, в рамках любой совместной деятельности, при любом уровне развития общества, любой форме его организации. Власть смерти над людьми не ограничена ничем, она не зависит ни от индивидуальных достоинств или заслуг, ни от того, какое положение в социальной структуре занимает тот или иной конкретный индивид, ни от уровня развития общественных отношений и научно-технического прогресса. Сколь бы далеко ни продвинулась наука, она может разве что продлить срок нашей жизни, но не сделать нас бессмертными.