Таким образом, отвержение ростовщичества уступает место положению о праведном ведении дел. М. Вебер называет Антонина Флорентийского и Бернардина Сиенского богословами рационально-аскетической направленности: «Названные писатели… стремятся оправдать прибыль купца в торговом предприятии как вознаграждение за его… трудолюбие и представить ее этически дозволенной» [Вебер 1990 б, с. 121]. Впрочем, у Антонина Флорентийского, как считает М. Вебер, никогда полностью не исчезало ощущение того, что деятельность, для которой нажива является самоцелью, есть в сущности нечто pudendum (постыдное), нечто такое, с чем можно лишь мириться как c некоей данностью жизненного устройства» [Вебер 1990 б, с. 92]. Поэтому у него идет речь лишь о примирении банкирской деятельности с христианской этикой, а не об этике как стимуляторе трудовой и коммерческой активности.
Важной предпосылкой вызревания ментальности модерна в недрах традиционного общества было распространение в Западной Европе римского права. Во многом этому способствовали германские императоры, считавшие себя потомками римских цезарей. Благодаря этому римское право в эпоху Возрождения распространилось почти по всей Западной Европе, что объективно служило интересам центральной власти новых европейских гражданских государств, постепенно освобождавшихся как от патерналистского диктата Римской Церкви, так и от ограничений своей власти со стороны внутренних островков свободы, опиравшихся на традиционное земское право. «С помощью этого законодательства, – пишет Р. Арнольд о римском праве, – высшей власти и возникающему бюрократическому классу было легче всего сломить сопротивление городов, сословий и церкви, уничтожить последнюю тень свободы крестьян… Но с другой стороны, этот новый порядок больше отвечал экономическому движению, возрастающему обмену, новому общественному укладу, чем старое право» [Арнольд 1905, с. 29–30].
Период позднего Средневековья вошел в историю культуры как период постепенного распада феодальных отношений и зарождения нового, буржуазного мировоззрения. В ментальном плане это был период освобождения сознания общества от религиозной веры и становления новой, индивидуалистической ментальности, в основе которой лежала вера в человека. Индивид вырвался из сословия и получил право действовать по мере собственных сил. Историк Я. Бургкардт отмечает, что важнейшим признаком поколения гуманистов является «открытие человека», т. е. отдельной личности, имеющей свои права, а российский историк Л. М. Баткин уточняет, что «культура Возрождения еще не знала понятия личности, но она его вплотную подготавливала… Так называемый «индивидуализм» итальянских гуманистов состоял в изобретении модели индивида, способного здесь и сейчас, посредством одной лишь собственной воли и трудов, к безграничному совершенствованию своих земных возможностей – к человеко-божию» [Баткин 1986, с. 80].