- Нет, - Давид тряхнул головой, - не надо. Засранцу будет
полезно побыть одному и подумать над своим поведением. Да и родители наверняка
его навестили. Если ты устала, я могу взять такси.
- Если ты спешишь, то…
- Я не спешу. Я доведу тебя до дома, любительница пеших
прогулок. Идём.
Он подставил ей свой локоть. И эта вежливость и галантность
невероятно подкупали. На языке вертелось, что если Одесса славится своим
чувством юмора, то Питер – воспитанием. Лера улыбнулась, положила ладонь на
крепкое мужское плечо и пошла рядом. Говорить не хотелось, ни о чём. Хотелось
молчать. С одной стороны, было здорово узнать Давида поближе. Где и кем
работал, чем увлекался. Но она боялась переступить эту черту. Словно вторгаясь
в настолько личное не просто нарушаешь чужое пространство, но и делишься своим.
А потом надеешься на то, что эти пространства могут не только соприкоснуться,
но и наложиться одно на другое, создавая нечто общее. Нет, это было лишним.
Ненужным.
«Он из Питера, я из Одессы. Он уедет, а я останусь. Хотя,
какого чёрта эти мысли пришли мне в голову? До этого вечера он мне даже не
нравился».
- Ты что-то сказала?
- А? Нет, просто задумалась. Нам направо.
Они свернули на Садовую. Лера задрала голову, с удивлением
отмечая, что раньше никогда не замечала того, что деревья вдоль дороги доходили
своими макушками до крыш невысоких, всего в несколько этажей, домов. А
некоторые и переросли. Почти в каждом окне горел свет, и там бурлила и кипела
своя жизнь.
Обгоняя Давида, она остановилась напротив высоких двойных
дверей, выкрашенных в коричневый цвет.
- Ну, мы пришли. Я здесь живу.
По сравнению с другими, её дом выглядел свежо и опрятно.
Современные стеклопакеты вполне гармонично вписывались в эклектичный фасад.
Модернизированный ренессанс, изобилующий кованными причудливыми балюстрадами на
маленьких балкончиках, с сохранившейся лепниной над оконными сводами и,
конечно, арочным проходом во двор, который скрывался за воротами.
Давид задрал голову, как будто не только рассматривал сам
дом, но и пытался угадать окна её квартиры. И Валерии казалось, что он
специально медлил и тянул время. Но вот что было странно, и ей уходить
совершенно не хотелось. Она не могла понять, почему он до сих пор не попросил
номер её телефона. А сама она не то, что робела, а, скорее, не считала
приемлемым навязываться. Но и стоять тут до бесконечности было нельзя.