– Я… Да, конечно, – чем дальше шёл разговор, тем всё сильнее
путались мои мысли, и тем отчётливее я начинала чувствовать неравнодушие к
этому человеку. – А пункт номер три? Неужто в масштабах бизнеса терпимость тоже
может иметь значение?
– Ещё какое. Порою среди клиентов бывают случаи,
приближенные к клиническим. Из-за таких, – Олег слегка помрачнел, – мне и приходится
теперь искать помощника.
– У-упс, – не зная, что и ответить, я озадаченно развела
руками. Поток информации, полученный от него, безжалостно рушил мою картину
мира. Но я держалась, наивно предполагая, что на останках мы построим лучший.
– Вот потому, – приободрил Олег, – я и придумал раздавать
анкеты.
– То есть, вы настолько уверены в моих профессиональных
навыках, что полагаетесь на эти четыре вопроса?
– Определённо. Не буду что-то доказывать, но у меня очень
богатый опыт. И эти пять отобранных резюме – всё, что сегодня можно найти на
рынке.
Я окончательно растаяла под его взглядом и ощутила, что
утопаю в кресле. Мне стало тошно. Выходит, одним лишь образом он за мгновенья
затуманил разум? Боже, но как? Ведь я далеко не девочка, а понимающая всё на
свете женщина. Или не всё и есть что-то ещё, кроме давящей на сознание
внешности?
– Вы чем-то расстроены? – заметив моё смятение, он с новой
силой перешёл в атаку. – Что ж. Как хотите. Всегда есть право уйти, если вас
сильно напугали методы.
Я усмехнулась. Ловушка уже захлопнулась, и у меня не
оставалось выбора.
– Давайте дальше, – предчувствуя неизбежное, я от волнения
заговорила шёпотом. – Мне раздеваться?
И снова его лицо как по команде превратилось в камень.
– Да. Семь предметов, – начнись разговор сейчас, я бы
решила, передо мною робот. Настолько бесчувственно, буднично и нелепо он дал
отмашку моему стриптизу. И я подчинилась. Но не его словам, а беспощадному
собственному желанию. Желанию выиграть. Пройти по краю обрыва над полыхающей
моим страхом бездной.
Намеренно медленно, отчасти слегка небрежно, я первым делом
развязала шарфик. Сняла его с шеи, швырнула перед собой и, вздёрнув носик,
распрямила плечи.
А что Олег? Он продолжал сидеть с тем же спокойным
безразличным видом. Словно уверенный, что показной пассивностью он помогает
преодолеть смущение. Хотя, по правде, меня колбасило так, как не колбасило в
юности на экзаменах. И даже больше – от внутреннего напряжения всю мою сущность
раздирало в клочья.