В «отгоне»
Тем временем, что я гостил в отгоне, мой друг Гарик Тайн получил серьезную травму – ехал на мотоцикле, и у него лопнула вилка переднего колеса. Мотоцикл под ним развалился и Гарик, упав на приличной скорости, здорово повредил ногу и руку. Радовались, что живым остался. Его как-то загипсовали, забинтовали, и он мог передвигаться на костылях, но Жабин решил отправить раненого в Москву, поручив мне, пока мой комбайн не работал, доставить Гарика в Акмолинск, на аэродром.
Мы отправились на перекладных, благо грузовики непрерывно ходили с токов на элеватор, который находился в Краснознаменском. Так, на разных машинах мы двигались от совхоза к совхозу. Поскольку в каждом из них были наши попутчики из Менделавочки и пищевого института, нас повсюду принимали как дорогих гостей. Через несколько дней добрались до Акмолинска, где довольно быстро нашли штаб студенческого отряда нашего района, который расположился в окрестностях городского аэродрома. Там же была и редакция многотиражки МАИ – «Пропеллер на целине», где этим летом снова работал Миша Полячек. На целину он поехал одновременно с нами вместе со студентами авиационного института. Мишка нам очень обрадовался и первым делом повел в столовую, где накормил обедом с борщом и мясными котлетами – два месяца ничего подобного мы не видели. Там же мы встретили еще одного нашего газетчика Витьку Лискера. Он шутил: «вы жабенки, а мы жиденки» – командиром всех вузов Ленинградского района, включая МАЛИ, был доцент МАИ – Жиденко (имени его уже не помню). Я носил отцовские гимнастерку, галифе и портупею – самая удобная форма на целине. Так же был одет и Владимир Николаевич Жабин, и меня прозвали «юный жабинец».
На следующий день мы отправили Гарика самолетом в Москву, а я вручил Полячеку фото с корреспонденциями для нашей газеты и решил тоже возвращаться к себе на самолете. Миша договорился с пилотом самолета типа АН-2, доставлявшего почту в колхозы и совхозы, что тот за тридцатку меня прихватит.
Мы летели над бескрайними казахстанскими полями, над морем пшеницы и уже убранными участками, с работающими комбайнами и тракторами, над строящимися домами новых совхозных усадеб. Я, не отрываясь, смотрел на эту прекрасную картину и, душа у моя буквально пела от восторга, ведь до этого мне еще не приходилось летать на таких самолетах. А тут с высоты птичьего полета я увидел весь масштаб труда хлеборобов, ощутил себя причастным к этому великому делу. Такие чувства я испытывал и за рулем комбайна, но с высоты все выглядело значительно грандиознее.