Дверь избушки с жалобным скрипом
отворилась, и в дом вошел рослый детина. Темноволосый, с непропорционально
длинными руками и глуповатой ухмылкой.
— Добрый вечер, сынок, — с нажимом
проговорила Габи. — Смотри, у нас гости.
Я шагнула под тусклый свет масляной
лампы. Улыбнулась и поприветствовала парня, одновременно отрабатывая голос.
Мало скопировать внешность: речь, движения, осанка — так много важного в
мелочах.
Удо промычал нечто нечленораздельное,
попытался ткнуть в меня пальцем. От него
разило пивом и луком. Пришлось отступить и предупредить:
— Только смотреть, трогать нельзя.
Сыночек Габи нелепо потряс головой,
потер глаза. Что ж, если он спутал меня с матерью, значит, план удался.
— Не пугайся, — обратилась к
отпрыску Габи. — Эта девица решила отправиться вместо меня в Вороний лог, вот и
переоделась. Утром уедет.
Удо снова промычал, уселся на койку
и прикрыл глаза. Видимо заснул, не обращая внимания ни на что вокруг.
Мне оставалось только завидовать.
Самой до утра все равно не заснуть. Хоть Габи и уступила гостье койку,
устроившись на ночь рядом с сыном, об отдыхе не приходилось и мечтать. Не то
место, да и ситуация не та.
Но усталость взяла свое. Ближе к
утру, когда сквозь щели в ставнях стал проникать солнечный свет, я все же
задремала. Не услышала, как подошла Габи. Проснулась лишь тогда, когда она коснулась
сухой шершавой ладонью лица.
— Что? — дернулась и отстранилась. —
Пора?
— Рассвет давно пришел, — хихикнула.
— Вон, прибыли за мной.
Я подскочила к окну и сквозь щель
выглянула наружу. Возле крыльца новую работницу Вороньего лога действительно
ждали. Но не машина, как я наивно надеялась. Деревенская телега, покрытая слоем
сена. Впряженный в нее мул безразлично жевал мокрую после вчерашнего дождя
траву, возница что-то напевал под нос. Рядом, на холеном сером жеребце,
восседал мужчина в костюме для верховой
езды. К дому не подъезжал, точно боясь испачкаться. Ох уж эти аристократишки.
— Почему к дому не подходят? —
удивилась я. — Не слышала, чтобы кто-то стучал в дверь…
— А зачем им? — хмыкнула Габи.
Глянула на похрапывающего сынка, втянула голову в шаль. — Сказали, чтоб
выходила после рассвета, и ждут исполнительности. Так что поторопись, если не
хочешь, чтоб без тебя уехали.
Я подпрыгнула, будто пинка получила. Наскоро
поправила собранные в пучок волосы, глянула в карманное зеркальце, за минуту
подкорректировала грим. Покосилась на шаль Габи, но не решилась попросить. Кто
знает, вдруг это последняя теплая одежда старушки.