— Что здесь? — спросила я Верену,
едва продираясь вслед за ней.
Вместо ответа она указала на кованый
ларец, надежно упрятанный от чужих глаз. Если не знаешь — ни за что не найдешь.
— Можно? — спросила я, приоткрывая
крышку.
Верена кивнула, точно только и ждала
момента, чтобы привести меня сюда.
В ларце обнаружился туго свернутый
лист бумаги. Идеально белый, только в уголке, выведенное неаккуратным почерком
Катерины, темнело послание: «Пророни кровавую слезу и больше никогда по мне не
плачь».
Кому предназначалось письмо, я даже
не задумывалась. Была уверена, что мне. Катерина не сомневалась, что приду за
ней, только не знала ― когда. И Верена… она догадалась. Пытливый детский ум
вкупе с природной наблюдательностью позволили ей заглянуть под маску. И понять,
кто таится за образом старушки Габи.
— Ты ведь никому не скажешь? —
спросила я, поспешно пряча письма за пазуху. — Пусть это будет нашим секретом,
ладно?..
Верена улыбнулась и обменялась со
мной секретным рукопожатием. Ну, вот у меня и появился союзник. Пусть
маленький, зато какой важный.
— Верена?.. Габи?! Да где же вы? —
послышались раздраженные окрики Фреджи. — Зачем вы залезли в эти кусты? Не
могли подождать меня?..
— Мы уже выходим! — крикнула в ответ
и попросила племянницу: — Идем скорее, пока она не забралась сюда.
Корбл
За несколько дней Вороний лог
претерпел разительные перемены. В замке стало светло, чисто, из кухни доносился
умопомрачительный аромат выпечки. Фреджа стала меньше капризничать. Верена —
чаще улыбаться. И все после появления своенравной и не в меру любопытной
старушки. Даже погода изменилась. Габи пришла и принесла с собой свет.
Корбла тянуло к этой таинственной
женщине. Она стала для него загадкой, которую не терпелось разгадать. Было в
ней нечто таинственное, манящее. Часто он ловил себя на мысли, что рядом с ней
чувствует себя по-особенному. Габи будила в нем эмоции, о наличии которых он и
не подозревал. Будто зерно добра упало в его пропитанное черным проклятием
сердце и пустило ростки.
— Давно не видел, чтобы ты улыбался,
— заметил Райдер как-то вечером, после посещения капеллы. — Может быть,
проклятие слабеет?
— Нет, к сожалению, — вздохнул
Корбл. — Но когда на душе спокойно, его легче переносить. Мне давно не было так
хорошо… И это пугает.