Не решаясь поднять, прищурила один
глаз и прочла вслух: «Ваша сестра скончалась седьмого июля сего года,
сорвавшись со смотровой площадки башни. Похоронена в Вороньем логе согласно
традициям. Выражаем соболезнования».
Последнюю строчку произнесла
шепотом. В горло словно налили раскаленного железа. Сердце болезненно екнуло,
стало трудно дышать, а на глаза навернулись слезы. Как же так?..
— Твоя сестра, вроде бы, выходила
замуж, — припомнил Степка. Покосился на записку, в который раз удивляясь моему
отличному зрению. — Ты так мало о ней рассказывала. Думал, вы не были близки…
Я покачала головой и сжала пальцами
виски, силясь унять тянущую боль. Но ни ее, ни разыгравшееся чувство вины
утолить не удалось.
— Катерина была не просто моей
сестрой, а двойняшкой и самым близким другом. До тех пор пока не повстречалась
с будущим мужем и не уехала в Вороний лог.
— Вороний лог? — переспросил Степка.
— Звучит зловеще. Наверняка и выглядит соответственно.
— Не знаю, я этого места в глаза не
видела. Когда Катя познакомилась Корблом, мы с ней здорово поругались. Да так, что
не общались последние пять лет. А теперь…
Протянула руку, и записка, навсегда
изменившая мою жизнь, иссохшим листом легла в ладонь. Нет больше сестренки,
единственного родного на земле человека. И я ничего не предприняла, чтобы
предотвратить это.
— Не кори себя,
— посоветовал Степка. Протянул руку и коснулся моей щеки. — Насколько понял
из записки, то был несчастный случай. От этого никто не застрахован. Моя бабка,
к примеру, захлебнулась, когда пила любимый брусничный кисель. Глупая смерть…
Я покачала головой и, спрятав лицо в
ладонях, прошептала:
— Смерть Кати не была случайностью.
Она боялась высоты — до колик в печенках — и ни за что не полезла бы на
смотровую площадку башни.
— Думаешь, ее убили? — вздрогнул
Степка. — Но кому могла быть выгодна ее смерть? Тем более спустя пять лет после
вступления в брак.
Я посмотрела на друга, казавшегося
смущенным. Прежде мы редко разговаривали о прошлом. И как он ни пытался
сблизиться и стать главным мужчиной в моей жизни, оставался всего лишь руководителем
труппы и товарищем. Ни его светлые кудри, ни богатырский рост не производили
должного впечатления. После нескольких неудачных романов я перестала
интересоваться мужчинами. Работа заменила все. Только на сцене я по-настоящему
жила, представляясь той, кем не могла стать в реальности.