А дражайшее начальство вот взяло и не
пошло. И тихо бы померло от печеночной недостаточности, если б не
внезапное исчезновение сестры Дарины и всплывший заговор
контрабандистов…
- В общем, ты считаешь, что нужно
сидеть спокойно и не дергаться раньше времени, - подытожила я, не
желая участвовать в спектакле про бодрого капитана, у которого все
под контролем. – Ясно. Я передам Верховной, - и недвусмысленно
поднялась на ноги, зашнуровывая куртку.
- И заодно наябедничаешь Его
Высочеству, - обреченно вздохнул капитан.
Я не стала отрицать очевидное и,
пожав плечами, молча удрала обратно в бурю от укоризненного взгляда
ищейки.
Верховная согласилась с Рино по всем
пунктам, едва оценив масштаб моих мешков под глазами, и выставила
меня спать, велев ни в коем случае не появляться на нижнем уровне в
таком виде. Что подумает Его Высочество, узрев мою серую от
усталости физиономию? Еще решит, что над жрицами тут
издеваются!
Пришлось придержать при себе вывод,
что в таком случае Его Высочество будет не так уж и не прав, и
плестись в свою келью. Впрочем, незаслуженно забытая и покинутая в
последние дни жесткая храмовая кровать немедленно пробудила во мне
приступ ностальгической нежности, и я рухнула на нее как была – в
пыльной куртке и задвинутых на макушку защитных очках, свесив
обутые ноги через заднюю спинку. Это была роковая ошибка: как-то
неожиданно оказалось, что сил подняться, расправить постель,
раздеться и лечь заново – о, все пепельные бури, какой длинный
список действий! – у меня не осталось, и я бесславно вырубилась,
стараясь не думать, во что превратится к утру моя прическа.
Не думать, к слову, получалось
отлично.
А следовало, наверное, сразу обдумать
и принять простейший факт: переживающий за свою драгоценную
репутацию ищейка выспаться мне не даст ни под каким соусом.
- Дорогая, твои сестры видели тебя с
другим мужчиной, - торжественно констатировал несчастный
переживающий, стоило мне сомкнуть глаза и приступить к созерцанию
чрезвычайно содержательного сна, изобилующего камариллом и
пропадающими жрицами. – Что ты скажешь на это?
- Нырни в жерло, дорогой, -
пробурчала я, отворачиваясь к стене. – Будешь трахать – не
буди…
В келье воцарилась шокированная
тишина, а потом кто-то – угадайте, кто! – начал давиться смехом. Я
попыталась накрыть голову подушкой, но та к моим объятиям осталась
холодна, так и не выглянув из-под покрывала. Выколупать ее оттуда,
не открывая глаз, не получилось, и я обреченно обернулась к двери,
готовясь высказать ищейке все, что я думаю о подобных концертах
вообще и о сержанте Кориусе в частности.