Словом, прибытие в Нальму
ознаменовалось тем, что из-под моего тюрбана вместо привычных
прямых прядей начали издевательски выглядывать игривые кудряшки,
фривольно торчащие во все стороны; и, разумеется, гнусным
хихиканьем Рино, мгновенно подметившего реакцию моих волос на смену
климата и повышенную влажность. Его Высочество сохранял привычное
доброжелательно-нейтральное выражение лица, но чувствовалось, что,
кабы не воспитание, ржал бы еще гнуснее братца.
В результате вместо того, чтобы
наслаждаться видами столицы или хотя бы нежиться в роскошном салоне
правительственного автофлакса, я с шипением воевала с гребнем и
пыталась привести прическу в порядок. Прическа возражала, я
настаивала на своем, - но она оказалась упорнее, и к тому моменту,
когда водитель свернул в высокий тоннель, освещенный
светло-золотистыми фонарями на резных ножках-столбах, на моей
голове жизнерадостно курчавилось натуральное воронье гнездо. «Над
рекой», чтоб ей икалось…
Тут в мою скорбно уложенную голову
пришла недостойная нормальной верноподданной мысль, и я тоже
захихикала, немедленно ее озвучив:
- Это что же, у придворных дам и
прочих фрейлин тоже все так курчавится?
- Смотря где, - глубокомысленно изрек
Рино, ухитрившись смутить всех разом – и водителя, и принца, и
меня. Но мне хотя бы не возбранялось хихикать и дальше, а остальным
пришлось стоически держать лицо. У водителя получалось хуже.
Ищейка навязался с нами молча, просто
поставив перед фактом – он тоже едет. Я, признаться, здорово
обрадовалась: идея провести несколько недель во дворце, где из всех
знакомых лиц – один принц, которому явно будет не до меня,
откровенно пугала. Но отказываться было поздно, и безапеляционное
появление Рино на сходнях, которые как раз собирались втянуть,
послужило весьма весомым аргументом против того, чтобы позорно
дезертировать с испуганным воплем.
Хотя в итоге первое в моей жизни
путешествие на планетолете запомнилось в основном тем, что большую
часть времени я, вместо того, чтобы под руководством Его Высочества
составлять свою речь для выступления на Совете, проторчала над
нежно-зеленым ищейкой. Его еще и укачивало.
Речь, к слову, так и застопорилась на
стадии: «Здравствуйте, меня зовут Мира, и я понятия не имею, что
вам сказать», - и не продвинулась дальше даже когда принц,
спохватившись, вынырнул из своего проекта поправки к Магическому
Кодексу Ирейи и примерно изложил, что стоило бы включить в
выступление. Но я не хотела нагонять тоску и делать из своего
детства драму, а Эльданна, похоже, видел смысл исключительно в
слезовыжимательной истории, после которой членам Совета следовало
бы горько возрыдать и уйти в изгнание, посыпая головы пеплом.
Прийти к консенсусу нам так и не удалось – зато хоть полюбовались
на вытянутую рожу Рино, когда тот застукал нас в момент яростного
спора.