Возвращаться в родительскую
квартиру, стены которой уже давно пропитались запахами лекарств и чувством
безысходности, мне не хотелось, но ради того, чтобы помочь Мише, которого я, к
сожалению, не могла просто так забрать себе, мне приходилось насильно
переступить через себя.
Не успела я раздеться сама и снять
с Миши ботиночки, как на пороге уже стояла мама с как обычно недовольным лицом,
словно я предложила ей пожить на улице, пока буду здесь. Хотя ей не помешало бы
на время побыть на расстоянии от мальчишки, чтобы у того не развились еще
какие-нибудь комплексы.
– Почему так долго? – по скрещенным
рукам на ее груди было понятно, что она недовольна не только тем, что мы задержались
и пришли позже обещанного, но и моим присутствием. – Ужин уже давно остыл,
придется снова разогревать, - женщина цокает и скрывается на кухне, откуда
исходили запахи мяса и гречи, от которых Миша постоянно отказывался.
– Придется нам отдельно варить
макароны, - шепчу мальчишке на ухо и через силу натягиваю на лицо фальшивую
улыбку, чтобы хоть как-то сгладить углы, от которых Миша очень легко
расстраивался. – Что выберешь – сосиски или куриную грудку? – спрашиваю у него
в надежде, что хоть сегодня он восполнит недостаток белка в организме, но, как
и всегда, мои надежды разбиваются о стену отрицания.
– Не хочу! - Миша надувает губы и
прямо в курточке бежит в мою комнату, где любил проводить большую часть своего
времени.
– Из-за того, что ты поощряешь
такие выходки с его стороны, он и будет капризничать, - кудахчет над моим ухом
мама, словно курица-наседка, но у меня уже не было сил ее слушать.
– Хватит, - твёрдо останавливаю ее.
– Разве ты сама не понимаешь, что дело не только в Мише или во мне? Почему ты
не хочешь замечать свои ошибки, которые повторяешь раз за разом?
– Мои ошибки? – мама театрально
хватается за сердце, принимая ее любимую роль жертвы, тем самым превратив меня
в злодейку, а себя в невинную овечку – да, это ее любимая тактика. – Да как я
могу сделать Мишеньке что-то плохое? Это я ращу его с самого рождения и вожу в
детский сад, а не вы.
– Тогда прекрати кормить его тем,
что ему не по душе! – я уже срываюсь на крик, прекрасно осознавая, что тем
самым разбужу больного отца. – И тем более заставлять есть насильно.
– Если я не буду это делать, то он
совсем скоро станет походить на скелет! Он и так худой, словно бродячий щенок,
мне уже стыдно выходить с ним на улицу. Соседки думают, будто я морю ребенка
голодом.