Не знаю, целовалась ли она с кем-то
до меня, но то, что я был ее первым мужчиной, я понял сразу, когда наткнулся на
легкую дымку паники в ее взгляде. Я считал себя тем еще счастливчиком, которому
достался единственный золотой билет из миллиона бумажных, а когда лично
убедился в невинности Мирославы, на мои плечи легло одеяло тревоги за то, что
кто-то решит посягнуть на кусочек моего счастья.
И я нисколько не удивился тому, что
на утро проснулся в одиночестве на смятых простынях, а после себя Мирослава
оставила заколку для волос и нежный цветочный аромат на подушке, в которую я
зарылся лицом и вдыхал до тех пор, пока будильник не оповестил меня о том, что
пора выбираться из своей берлоги на поиски беглянки и официально заявлять на
нее права перед всем универом.
Все было слишком красиво и приятно,
чтобы закончиться так нелепо и быстро.
– Демьяна Григорьевич, - из омута
непрошенных воспоминаний меня бесцеремонно выдергивает Макар, протягивая лист
бумаги.
– Что это? – безразлично мажу
взглядом по нему и достаю из ящика стола таблетки от головной боли, которая не
прекращалась с самого утра.
– Думаю, вам стоит лично
ознакомиться с этим, - как-то неловко бросает парень, оставляет на моем рабочем
столе лист и исчезает из кабинета раньше, чем я успеваю выпить таблетки.
Настроение с самого утра напоминало
мешанину из блевотины и грязи, а если приправить все это отходняком после
пьянки, то мне можно было смело ставить памятник только за то, что я вообще
доехал до работы. В голове же была самая настоящая солянка из коротких обрывков
воспоминаний, но те, как бы я не старался, никак не хотели складываться в
единый пазл.
Оставалось лишь надеяться на то,
что продолжение дня будет не таким дерьмовым, как утро, и моей голове не
потребуется топор.
Кое как сфокусировав взгляд на
бумаге, с каждым прочитанным словом во мне поднимается необузданная волна гнева
вперемешку с шоком, стреляя по вискам так, что я готов был закинуться целой
упаковкой обезбола вместо завтрака.
«В
соответствии со статьей 80 Трудового кодекса прошу уволить меня по собственному
желанию с занимаемой должности ХХ числа ХХХХ года».
Если это шутка, то самая тупая из
всех, что я когда-либо слышал.
– Она считает себя бессмертной,
подсовывая мне этот фантик через третье лицо? – зло шиплю и выбрасываю смятое в
комок заявление в урну, хотя, если честно, хотелось его сжечь.