Не смогли защитить! Держали несчастную за руки, пока их любовник Дирх ее бесчестил!
Я жирно перечеркнула оба имени недрогнувшей рукой. Граф Жаонт аж в лице переменился. Да и кардинал, затаивший дыхание, пожевал губами и нервно потеребил жреческий знак — платиновый кругляш с бриллиантовым ободом и огромным алмазом в центре. Символ бога, отразившегося в зеркале мировых вод.
Подумав, я вычеркнула еще с десяток имен - всех людей, обвиненных в убийстве - но приписала «на дорасследование». То есть, помилование на них не распространялось, но и свободы им не видать. Подозрительно мне, что Азархарт, в Ночь Святых Огней забравший с собой все черные и гнилые души, до которых мог добраться, оставил этих преступников. Тут либо они невинны, либо прятались в монастырях, куда темные не смогли войти в тот визит, либо что-то еще.
- Сир, вы отказываетесь помиловать ваших сестер, принцесс Адель и Агнесс? - уточнил Жаонт.
- Я оставил им жизнь, этого достаточно. Казна платит за их содержание монастырю, это больше, чем я бы желал, но это было решение короля Роберта, и я не буду его оспаривать, дабы не осквернить его светлую память. Вы хотите возразить, граф? - прищурилась я, подражая стальному взгляду погибшего властителя Гардарунта.
- О, нет, конечно нет! - попятился глава Тайной канцелярии.
- А вы, регенты? - я обвела взглядом их вытянутые лица. Только герцог Холле одобрительно улыбался, да заскучавший Таррэ сосредоточенно вычищал грязь из-под ногтей кончиком сельта.
По взглядам большинства стало ясно: этот раунд я выиграла, но впереди – война. Еще одна моя война. Слишком долго они выжидали, чтобы просто так выпустить власть, а до моего совершеннолетия еще бесконечно много времени. Да и доживу ли я до него?
***
От золотой кареты я отказалась, приказав отдать ее в переплавку на новые монеты, и ехала по улицам Найреоса верхом, на радость зевакам и потенциальным убийцам.
Вез меня многоликий ласх Эльдер, принявший форму белоснежного коня с длиной гривой, правда, едва отъехав от дворца, гриву он укоротил, дабы не изгваздать в грязи.
На белоснежном коне я смотрелась так же нарядно, как куча освежеванного мяса. На мне был великолепный, но чрезвычайно уродовавший мою внешность, камзол из алого бархата, вышитый золотыми львами и коронами. Сверху - подбитая по краям соболем мантия, укрывавшая и мои тощие колени в бордовых штанах и даже коня и его роскошную попону. Под камзолом на рубашку надета кольчуга — береженого бог бережет.