Будь принц чист сердцем и душой, я бы еще послушалась Астарию.
Пошла бы навстречу. Но принц поступил со мной слишком подло –
купил. Еще не соизволил посвататься лично, а просто прислал письмо
и потребовал, точно какое-то… имущество. Вещь! И обращается он со
мной как с несмышленой девицей. И шутки у него злые. И отношение
легкомысленное. И… И жить я хочу! Так что нет. Никакой принцу
пощады. Но как его заставить от меня отказаться?
«Вы мне подходите», – вспомнились слова Рензела, и я
презрительно фыркнула.
Подумаешь, заметил столь тонкие отличия у меня и Марьки... Будто
впечатление произвел. Да я лучше кобыле под хвост загляну, чем
внемлю его речам. Небось, просто угадал или успел разглядеть меня в
саду, а за ужином напел, будто на балу меня заметил. Пыль в глаза
бросил. И не подходим мы друг другу. Совсем-совсем. Точка.
В дверь робко постучались, а я швырнула щетку на стол и пошла
открывать. Марька вошла после щуплой женщины с подносом, одетой в
черное платье, белый передник и чепчик. Комната мгновенно
наполнилась ароматом блюд, а я тяжело сглотнула, когда рот
наполнился слюной. И только служанка покинула мои покои, я тут же
набросилась на первое – свекольный суп. А Марьку усадила за стол
напротив, вручила ей единственный сладкий пирожок, что лежал возле
чашки с жасминовым чаем, и приказала рассказывать.
– Ой, госпожа! – мигом защебетала Марька. Ей только дай волю
развязать язык. – Я думала, будет хуже, но тут все такие
обходительные, участливые. Мистер Арвел строгий, конечно, но очень
вежливый. А экономка!.. В поместье господина Адье нас бранили почем
зря, а тут за дело и по делу. А комнаты какие! Госпожа! Просторные!
Не то, что конура у…
Я вздохнула. Да, Марьку легко подкупить. Хотя стоит ли ее
осуждать? Все-таки я видела комнаты слуг в папенькином доме. Там,
правда, негде развернуться.
– Общая уборная большая-большая, и умывальник в каждой комнате
есть. А кормят-то нас как! Госпожа! Кормят! Как на убой!
Богиня… Какая же она шумная, и глаза засверкали‚ точно
бриллианты, стоило ей заговорить о еде.
– Марька, – прервала я душеизлияния служанки о том, какая
замечательная и добрая здесь кухарка. Ничуть не хуже, чем в
папенькином поместье. Даже лучше. – Что-нибудь странное
заметила?
Блеск в ее глазах погас, и служанка вмиг посерьезнела, отчего
показалась мне гораздо взрослее и строже. Я даже поймала себя на
мысли, будто смотрю в зеркало. Только платье у Марьки убогое –
серое, скучное, хоть и чистое. Материал грубый, я бы такое ни за
что не надела.