– Да, ваше высочество! – раздался
стройный хор.
Вот как… Оказывается, эти ребята
умеют разговаривать, а не просто сопеть.
Дрожа от ярости и обиды, я
оттолкнулась от двери и, подбежав к постели, в нее рухнула.
– М-м-м! – закричала в подушку,
чувствуя, как с голосом в ней гаснет и мое негодование. А когда
дышать стало нечем, подняла лицо и выкрикнула: – Ненавижу!
– Он… – прошептала Марька, а я
мысленно продолжила:
«Негодяй, подлец, грубиян…», – ну и
все остальное по списку. – «А еще маг».
Легенды не врут. Семья Тайсов берет
начало от богов. Больше никто в нашем королевстве не способен
поджигать собственные руки, а с ними и книги. Да как вообще Рензел
посмел уничтожить столь древнюю книгу? Тем более ту, которая
предназначалась мне!
Но Марька меня удивила. Мало того,
что она не заметила, как принц подпалил мою дверь, так еще
выдала:
– Он такой добрый.
Я медленно обернулась и посмотрела на
нее, как на умалишенную.
– Марька, тебя местный садовник не
кусал?
Она удивленно на меня покосилась,
видать, еще не в курсе, что по двору гуляет душевнобольной старик,
но посыл в моем голосе уловила верно и пояснила:
– Принц мог сразу отрубить мне
голову, а он не стал. Даже наказание не дал.
– Потому что наказание – удел Арвела.
Погоди, он еще до тебя доберется, – фыркнула я.
– Но голову то…
– Так! – я резко села. – Марька! Если
ты настроена его защищать, то лучше уйди из моей комнаты.
– Но мое платье…
– Переоденься и уходи, – я потянулась
к крючкам на груди, и хмуро посмотрела на порванный рукав.
Прореха-то большая. – Есть сменная одежда?
– Да, госпожа. Экономка выделила
сразу три платья.
– Вот и отлично, а то… А то принц
порвал твой рукав.
Не совсем правда, конечно, порвали
платье мы вместе. Но Марьке об этом знать необязательно. Злодей
здесь только один – Рензел, который отобрал у меня все: дом, покой,
счастье, воображение – запретил читать книги и сделал своей
заложницей.
Я вздохнула и продолжила возиться с
крючками. На этот раз сдержаннее. Пусть обида сильнее прежнего
давила на грудь и усерднее щекотала нос ядовитым перышком, плакать
я не стану. Рензел не достоин моих слез.
– Он не добрый… Ни капельки не
добрый… – забубнила я и шмыгнула носом.
Марька ничего не сказала. Помогла мне
переодеться, собралась сама и только перешагнула порог, как
стражники мгновенно заступили ей дорогу. Они тщательно ее изучили,
прежде чем пропустить. И только Марька между ними протиснулась, как
плечи охраны сомкнулись, не оставив даже маленькой щелочки, чтобы
проскользнуть. Преданные псы, что еще тут сказать?