— Вот прохиндей, — раздался в кабинете голос невесты. — Подкуп зеркала идет в нарушение правил!
— А это где-то зафиксировано? — уточнила Огнева.
— Нет, но... А-а-а, упырь с ним! Помимо красоты будем оценивать и находчивость.
Стараясь как-то отвлечь внимание от мальчика, я поинтересовалась, можно ли попросить принести напитки. Пока хозяйка давала распоряжения, в комнате испытаний конкурс шел своим чередом. В правой части стекло артефакта покрылось белой туманной дымкой, образуя подобие листа бумаги. На нем Рафаэль и стал быстрыми, четкими движениями наносить штрихи, постепенно складывающиеся в образ.
Не успела я насладиться принесенным соком, как художник закончил работу.
— О-о-о, какой красавчик! — залепетало волшебное лицо, заглядывая в «лист» то сверху, то сборку. — Какая работа, образ получился идеальным!
Рафаэль стоял рядом, довольный и польщенный, вытирая платком остатки грифеля с пальцев.
— Ну красавец, слов нет. Марья, смотри, как хорош! — продолжало восхищаться зеркало, а потом состроило серьезное выражение и, глядя на художника, безэмоционально произнесло:
— Испытание пройдено, красота подтверждена.
У меня за спиной кто-то фыркнул, пришлось оглянуться и посмотреть. Виторио недовольно комкал платочек, обиженно надув губы.
— Мне казалось, зеркало говорило про свой портрет, — негромко высказала отношение к происходящему Огнева.
— Так и есть, — подтвердила Марья ее слова.
По выражению лица и голоса было неясно, одобряет она, что конкурс засчитали, или нет. А значит, надо присматривать за Рафаэлем, чтобы ему это не аукнулось.
Тем временем в горницу вошел следующий кандидат. Это был не мой мальчик, поэтому я уже довольно спокойно наблюдала за происходящим. Зеркало задало тот же вопрос, постебалось, похулиганило. Парень вел себя не очень умно — горячился и огрызался, и у меня возникло чувство, что артефакт от этого впадал в уныние. Он начал корчить рожи и показывать язык. Причем делалось это так, что зеркальный лик проступал сквозь отражение соискателя, и получалось, будто он сам себе кривляется. В результате парень не выдержал и выбежал из комнаты. Вслед ему донеслось ехидное: «Слабак!»
Еще через пару кандидатов в комнату зашел Наум. Интерьер в «допросной» неожиданно изменился. Она стала больше походить на оружейную палату. На стенах и вдоль них разместились различные воинские штучки: алебарды, мечи, булавы, колчаны со стрелами и луком и много того, что я со своими познаниями могла охарактеризовать емким словом «стрелялки-убивалки». Трон, к слову, тоже претерпел изменения, и теперь напротив зеркала, украшенного серебряным окладом, стояла добротная лавка.