Я хотела ответить, но тут Лесс поднял руку, прерывая готовый
разгореться спор: — Поговорим об этом позже, сейчас не время и не
место. Скажи, Миа, рука все еще болит?
— Не особенно, только когда двигаюсь, — я обрадовалась перемене
темы, потому что чувствовала, что Яр все-таки прав. Да, от рода
отказываться нелепо, ведь это часть меня. Но я не могу позволить
отцу лишать себя свободы и вешать ярмо брака на шею! Как все
сложно...
— Как хорошо, что на тебе оказался оберег из настоящего
бернедита. Обычно на ярмарках продают лишь бесполезные подделки.
Откуда он у тебя?
— Подруга подарила перед отъездом в Виал. Целитель сказал, что
он испорчен.
— Да, сгорел в уголь. Поблагодари свою подругу от нас, Миа. Если
бы не ее подарок мы бы тебя потеряли. — Яр снова стал серьезным и
задумчивым.
Здоровой правой рукой я слегка потрепала его по волосам, а потом
пожала загрубевшую ладонь Лесса.
— Обязательно передам. И спасибо, что спасли меня! Мне так жаль,
что у второй девушки не оказалось таких верных и надежных друзей…
Не могу выразить, как я вам благодарна…
— Мы сделали то, что должны были, Миа. Не плачь, пожалуйста, а
то Хельда выгонит нас… — Яр улыбнулся и пальцем стер слезинку с
моей щеки.
— Так-так, молодые люди… — произнес вдруг незнакомый голос.
Мы все разом обернулись к двери и встретили строгий взгляд
высокого брюнета в черном плаще с серебристым знаком стражей
порядка на груди. Как этому эйсу удалось так тихо открыть эту
скрипучую дверь? Темные глаза мужчины быстро обежали нашу троицу и
остановились на мне. Я едва удержалась, чтобы не накрыться одеялом
с головой, таким пронизывающим был этот взгляд. Черты лица у
незнакомца — резкие, даже хищные — под стать взгляду.
Незнакомец покачал головой с осуждением и продолжил все также
сурово:
— Любезничаем наедине с юной сьеррой…
Не задавай вопросов — не услышишь
лжи.
— Английская пословица
— Эйс ди’Эдер! — Яр вскочил с кровати. Лесс поднялся на ноги
одновременно с ним.
У меня занялось дыхание: это главный королевский дознаватель
Ильса. Я спряталась в одеяле и затаилась, боясь пошевелиться. Оба
моих друга вытянулись в струнку. Думаю, они предпочли бы исчезнуть
отсюда. Еще бы, ведь одно только имя Давена ди’Эдера всем в
королевстве внушает страх и трепет, а сейчас он стоит перед нами
собственной грозной персоной и сверлит пристальным изучающим
взглядом, словно раздумывает: какое обвинение предъявить. Впрочем,
он ведь уже обвинил нас в ненадлежащем поведении. Настораживало и
то, что он застыл в дверях, словно и не собирается входить.