Джейд улыбнулась шире. Это было необходимо для того, чтобы
ничего не отвечать. А ответить очень сильно хотелось.
— Так что вас подтолкнуло стать лекарем? — не унималась
графиня. — Мисс Дэвис… Что-то такое припоминаю. У вас нет тетушки
Хельги в Лефоршире?
У Джейд свело скулы от улыбки.
— Я наведу о вас справки! — прозвучало как угроза. — Ни
одна приличная, ничем не запятнавшая себя девушка не стала бы
заниматься подобным!
В сторону Джейд презрительно фыркнули, и она не
выдержала.
— Мне слышится в вашем тоне обвинение, будто профессия
лекаря сродни той, чем занимаются дамы полусвета, — негромко
проговорила она.
— Глупости! — графиня покачала головой, внимательно глядя
в глаза Джейд. — Я ничего такого не сказала. Но то, что вы это сами
додумали и озвучили — не случайно. Значит, внутренне признаете, что
поступаете неверно. Но не мне вас судить.
— Я. Прошу. Вас. Лечь. В постель, — с нажимом проговорила
Джейд, чувствуя, как пылают от злости щеки. — Миледи Баррингтон, вы
вызвали лекаря, сообщив о плохом самочувствии. Мне необходимо
убедиться, что болезнь миновала.
— Хватит с меня ваших осмотров, — объявила ее светлость
непререкаемым тоном. Она демонстративно поправила рукав халата,
закрывая запястье, которого недавно касалась Джейд. —
Уходите!
— В таком случае я вынуждена буду сообщить мистеру
Сандерсу, что вами был осуществлен ложный вызов. — Джейд пожала
плечами, изо всех сил притворяясь равнодушной к такому отношению.
Подхватив с пола свой саквояж, она добавила сквозь зубы: — Это
грозит штрафом, как вы понимаете.
— Что?! — Рот графини приоткрылся от неверия. — Вы смеете
угрожать… мне?! Обвинять меня в симуляции?!
Джейд знала, что нужно смолчать. Остановиться. Уйти!
Но…
— Я ничего такого не сказала. Но то, что вы сами додумали
подобное — наверняка не случайно. Значит, сами понимаете, что
притворяться немощной, отвлекая при этом не только сына, но и
лекарей от их работы — верх лицемерия! Где-то могут быть люди,
действительно нуждающиеся в помощи!
Какое-то время они молчали. Обе.
Схлестнулись взгляды. Джейд внутренне дрожала, зная, что
уже перегнула палку, что нужно немедленно извиниться, исправить то,
что натворила, пойти на попятную… Но если бы она так умела, не
находилась бы теперь в Рагосе.
— Итак, вы посмели обозвать меня лицемеркой, — негромко,
но очень проникновенно проговорила графиня Баррингтон. Вскинув
подбородок, она грациозно поправила и без того идеальную прическу и
завершила монолог, указав на дверь: — Ноги больше вашей не должно
быть в этом доме. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.