своего
мужа пить чай с тортом, заметила, что он уже стоит у выхода и
обувается.
Паника была такой сильной, что на
какое-то мгновение у меня внутри все оборвалось.
— Куда это ты собрался?!
Он вздернул голову, когда мой голос
почти сорвался на крик.
— За сигаретами.
— В одной футболке? — Я схватила с
вешалки ветровку и почти ткнула ей ему в грудь, пытаясь скрыть
разрывающее внутренности облегчение. — Здесь тебе не юга, Костя.
Давай-ка, оденься.
Он странно послушно оделся, и я, злая
и одновременно ощущающая себя тоже странно весь вечер
сегодня, когда мы вроде как должны радоваться и отмечать наш брак,
резко запахнула полы ветровки со словами:
— Подхватишь простуду в два счета, а
мне потом с тобой...
Костя ухватил мои руки с такой силой
и так неожиданно, что я испугалась. Сжал их в своих руках, заставив
меня вскрикнуть и дернуться от боли, когда обручальное кольцо
впилось в пальцы.
— Да ты чего?!
Несколько секунд он разглядывал мое
лицо, искал что-то в выражении моих глаз, а потом так же неожиданно
отпустил меня со словами:
— Я быстро, — и ушел, а, вернувшись,
вел себя, как ни в чем не бывало.
Время до его отъезда пролетело
быстро.
Я много работала — в отсутствие
Ростислава часть работы лежала на мне — и приходила домой поздно,
чаще всего усталая и раздраженная. Ела в полной тишине, одна —
потому что Костя слишком хорошо знал, что в такие минуты мне лучше
дать остыть, — но потом, приняв душ и забравшись на кровать,
обнимала своего мужа и клала голову ему на плечо, и мы вместе
смотрели какой-нибудь фильм или что-нибудь обсуждали, и мне было
хорошо и тепло, и спокойно.
О Макарове не говорили. О прошлом,
оставшемся там, в деревне, — тоже, и постепенно мне стало казаться,
что все у нас может быть хорошо, и злилась и ненавидела я Костю в
какой-то другой жизни, а ссорились мы тоже там, и больше не будем
говорить друг другу страшные и злые слова никогда.
— Кажется, мне удалось тебя немного
откормить, — заявил Костя как-то вечером уже перед отъездом,
разглядывая меня, пока я, стоя у платяного шкафа, раздевалась для
сна.
— Хочешь сказать, я стала толстая? —
спросила я тут же, озабоченно вертясь перед зеркалом в попытках
увидеть жировые складки.
— До этого еще далеко. — Он
прислонился к дверце шкафа, сложил на груди руки и ухмыльнулся,
откровенно меня разглядывая. — Хочу сказать, что мне нравится то,
что я вижу.