— Так! — бодро воскликнула Настя. —
Финист, а давай лучше мы расскажем, как нам тут с тобой отдыхается.
Мы в этот раз решили никуда не сбегать, — пояснила она Григорию,
который жевал пельмени с таким видом, словно каждый проглоченный
застревал в горле да так там и оставался. — Наверстываем упущенное.
Смотрим сериалы, лепим пельмени, один раз сходили на мюзикл и три —
на лыжную базу. Пытались кататься на сноубордах: не очень успешно,
но зато очень весело. Еще через реку ходили, на острова, было
холодно, зато безлюдно. Ну, и просто отдыхаем. Так что в Отдел
Финист вернется посвежевшим и готовым к работе, можешь выдыхать,
совсем скоро ты будешь относительно свободен…
Она все тараторила и тараторила, пока
тарелка Григория не опустела, и он не попытался встать из-за
стола.
— Что ж, спасибо, — сказал он, — было
очень вкусно. Я пойду, пожалуй.
— Да посиди ты еще, — нахмурился
Финист. — Даже чаю не выпил. Куда ты спешишь?
— Да там… — махнул рукой
Григорий.
— Твоя золотая рыбка сдохла еще на
новогодних каникулах, — усмехнулся Сокол, — так что не надо тут
сказки рассказывать, что тебе нужно кормить домашнее животное. Да
погоди ты, я ж еще ничего не подписал. Торопыга… Насть, где у нас
ручка?
— В гостиной посмотри.
Финист поднялся и вышел с кухни,
прихватив с собой стопку бумаг. Настя вытерла руки о фартук,
пробормотала что-то о том, что сам он ручку не найдет, и ушла
следом.
На кухне воцарилась тишина. Яра все
так же смотрела в столешницу, Григорий мельком глянул на нее и
перевел взгляд в окно.
— Как дела? — наконец спросил он.
— Это не обязательно, — горько и едко
ответила она.
— Что не обязательно? — недоуменно
свел брови он.
— Не обязательно делать вид, что тебе
интересны мои дела...
Голос предательски дрогнул.
— Яра, я…
Яра подняла глаза, в них стояли слезы
и читалась жгучая мучительная обида.
— Два месяца прошло! — шепотом
воскликнула она. — Сейчас конец февраля! И ты все это время молчал!
А теперь тебе интересно, как мои дела? Да прекрасно! Живу и
радуюсь!
Она отставила почти нетронутую
тарелку и вскочила со стула.
— Яра… — подался вперед Григорий, но
она не дала ему сказать.
— У тебя нет права спрашивать, как
мои дела! — всхлипнула она. — И нет права заявляться в этот дом и
сидеть на этой кухне. Да ты…
Лицо задрожало, несколько слезинок
скатилось по щекам, Яра даже не попыталась их вытереть.