О взаимности… Знает он, о чем они
просят. И ее — вот всю ее такую тоненькую и хрупкую словно птичку,
которую можно сломать двумя пальцами — ее в чьи-то руки? А вдруг
эти руки окажутся недостаточно нежны с ней, недостаточно терпеливы?
А если они причинят ей боль? Он может потом сломать их в стольких
местах, что ни один целитель не соберет обратно это крошево из
костей, но это уже не исправит содеянного. А ведь Яра ранима, как
первый весенний цветок, и она прячет это за напускной бравадой и
часто показной дерзостью, но он знает, он видел, потому что она
всегда честна с ним.
Григорий глубоко дышит, пытаясь унять
бурю внутри.
Рано или поздно это все равно
случится. Она встретит того, кто сможет добиться ее расположения и
доверия. И этому ему она будет дарить свои смех, улыбки и слезы,
свои радости и горести, всю себя. А про него она забудет, и это
будет к лучшему. И этот кто-то не обязательно окажется последним
козлом, как бы сложно это не было признать. Вполне вероятно, что
это будет хороший умный парень, вполне ее достойный…
Достойный!.. Как будто бы это
возможно: быть достойным ее! Не то чтобы Григорий возвел ее на
какой-то пьедестал. Нет. Просто это Яра. Ярое пламя на ветру. И чьи
ладони окажутся достаточно крепки, чтобы держать этот огонь, даже
обжигаясь? А она умеет обжигать или скорее не умеет контролировать
пожар внутри себя, и регулярно оставляет ожоги на себе и на других.
На нем, например.
Мы же все все равно останемся
друзьями, правда?
Тогда, восемь месяцев назад, когда
она перед школьным выпускным решила вдруг заговорить о своих
чувствах, он не должен был идти у нее на поводу. Нужно было
прекратить все встречи, порвать все связи раз и навсегда. Но он не
смог. Она смотрела так, будто его отказ убьет ее. Ярко-серые глаза
цвета неба перед бурей. Он летал в этом небе, он знает, какого там.
Воздух напоен электричеством, и от каждого вдоха можно
задохнуться.
Григорий вытирается, одевается и идет
к себе в кабинет. И ждет звука шагов по коридору: в этот поздний
час в отделе осталось не так много народу.
И Яра заглядывает в дверь.
— Я домой, — говорит она. — До
понедельника.
— Волосы хорошо просушила? — хмурится
он. — Шапку надень.
Яра послушно достает из пакета шапку,
нахлобучивает на голову и победно улыбается. Иногда ему кажется,
что она игнорирует этот предмет гардероба специально, чтобы он
напомнил. Непослушные черные пряди лезут во все стороны, и так
хочется подойти и заправить их. Всего одно движение пальцев под
линию вязаных петель. Всего одно прикосновение…