Здесь все равно слишком много людей,
и использовать силу значит рассекретить себя, то есть подставиться
не только самой, но и подставить отца, и Гришу. Нет, нельзя.
— Ну и что, — снова произнес голос
над ухом, — давай потанцуем.
«Танцуй», — шепнул дурман в
голове.
Яра помотала головой. Нет.
— Я не одна, — с трудом повторила
она.
— Конечно, теперь ты со мной, —
ответили ей, и Яра обернулась и попыталась сфокусировать взгляд на
лице говорившего.
Совсем молодой мужчина. Лет двадцать
пять, может чуть больше. Правильные черты лица. Блондин, длинная
косая челка свисает вниз.
Дальше вглядываться стало сложно. Яра
попробовала проморгаться, но это не помогло. Все внутри требовало
перестать сопротивляться, ни о чем не волноваться, позволить
дурману подарить ей немного блаженного забытья… Разве она не
заслужила чуть-чуть отдыха от своих переживаний?
— Отпусти, — из последних сил
потребовала Яра.
— Зачем? — спросил мужчина. — Тебе
понравится.
Яра попыталась дернуться, но он
притянул ее к себе. Прижиматься к чужому телу было неприятно. Ей
показалось, что даже сквозь аромат дурман-травы она уловила его
запах, и от этого окончательно стало противно. И страшно. Чужие
руки полезли под майку, Яра попыталась оттолкнуть его, но он держал
крепко.
Мерзко, гадко… Не надо…
— Не надо, — выдохнула она, все еще
веря, что это может помочь.
Гриша всегда останавливался, если она
просила. Она могла сказать «нет» в любой момент и считала это
чем-то самим собой разумеющимся. Но, видимо, это было не так.
— Вот же стойкая, — усмехнулся
мужчина. — Ведьма, да? Ну ничего, так даже интереснее. И тебя
возьмет.
«А ведь он не под кайфом», — поняла
Яра.
Как так?
Но дурман все-таки сделал свое дело.
Мыслить связно уже не получалось, на нее напала апатия, вызванная
легкостью бытия. Все неважно. Получай удовольствие, пока есть
возможность…
И Яре почудилось, что она кукла.
Красивая, фарфоровая, с удачно намалеваным лицом и ручками и
ножками на шарнирах. Но она ничего не решает, не может себя
защитить, не вправе требовать перестать, ею можно играть как
захочется. Даже вот так.
Одинокая слезинка скатилась по
гладкой фарфоровой щеке.
Чужая ладонь сжала ее за ягодицу,
чужие губы прижались к ее шее…
«Гриша…» — с ей самой неясной тоской
позвала про себя Яра, уже почти не помня, кому принадлежит это
имя.