Она смотрела в одну точку, когда ей светили в глаза фонариком,
когда поворачивали, попутно задавая вопросы, стараясь добиться хоть
какого-то ответа - до тех пор, пока не заметили на безвольно
лежащей на коленях руке специальный браслет. Смотрела в одну точку
и пыталась не видеть, как все не стихающий ливень пытается и не
может смыть с асфальта алое пятно крови.
Она смотрела в одну точку, пока ее везли в больницу, пока там
новые врачи повторяли прежние действия, пока сидела на кушетке,
словно провалившись в вакуум реальности, откуда-то издалека слыша
чужие голоса и трели телефонных звонков. Пока в ее ушах все ещё
стоял этот невыносимый скрежет.
Молодой врач, взяв Лилиан за руку, словно маленького ребенка,
вывел ее из палаты и усадил на кресло рядом с постом медсестры. На
секунду замешкавшись, будто надеясь в последний момент найти
кого-то, кто займёт его место, он все же опустился перед ней на
корточки. С трудом подбирая слова, сообщил, что скоро приедут люди
из соцслужбы, и она не останется одна.
На этой фразе Лилиан подняла на него взгляд и посмотрела прямо в
глаза. Зрачки за стеклами очков дрогнули, перескакивая с левого ее
глаза на правый и снова на левый, словно удостоверяясь, что ошибки
нет, и они действительно разного цвета. Врач замолчал на полуслове,
вздохнул, повторил, что ему очень жаль, и ушел, испытывая искреннее
облегчение от того, что этой девочкой теперь займется кто-то
другой.
Лилиан сидела, смотрела в одну точку и катала в мозгу слово
"сирота". Оно всплыло само, откуда-то из подсознания, будто жило
там всегда и лишь ждало момента, когда понадобится, и вот теперь
заявилось - серое, как застиранная футболка, перекрученное,
пронизанное сквозняками.
Коридор - казенный оттенок голубого на стенах, лампы дневного
света на потолке, белый кафель на полу. Запах антисептика в
воздухе, гул посторонних голосов.
- Ты Лилиан, Лилиан Томпсон? - Медсестра, Роберта, судя по
бейджику, встала рядом и, помолчав секунду, поставила на соседнее
кресло бумажный стаканчик с мутной коричневатой жижей. - Это какао.
- Она замялась на мгновение, не зная, что еще сказать, и добавила:
- Иногда от теплого питья становится легче.
"Но я же не простыла!" - подумала Лилиан, поднимая глаза на
Роберту и устало отмечая привычное движение зрачков. Ей подумалось,
что мама бы оценила всю глупость и бестактность, присущую людям, но
следом из вязкого тумана, царящего в ее сознании последние часы,
выплыла мысль "Мамы больше нет", и Лилиан задохнулась.