Проснулся он по привычке затемно.
Из-за тонкой перегородки долетал богатырский храп соседа,
Крошки.
Обрывки кошмаров липли к Кевину,
пока он приводил себя в порядок в своем закутке. Чудовища, смех,
тошнотворный запах роз.
Первым делом он проверил, не
воспалилась ли рана, но отек спадал, а плоть вокруг была
нормального цвета - что ж, на нем всегда все заживало, как на
собаке. Кевин надел штаны, натянул сапоги, не обращая внимания на
ноющую боль в ноге, сбрил, в тусклом свете сальной свечи, выросшую
за ночь щетину. Лицо, белое пятно в служившем зеркалом медном
блюде, он едва узнал. Глаза как у загнанного зверя, увидишь, не
мудрено и испугаться.
Даже холодная вода из кувшина,
которой Кевин ополоснулся, не до конца смыла послевкусие ночного
бреда.
Он взял тренировочный меч, и, как
был, все еще без рубашки, сошел вниз по лестнице и во внутренний
двор. Сегодня он нуждался в привычном ритуале, как никогда.
Во дворе встречали лишь зябкая тьма
и предупреждающий рык из будки, где жила чертова псина Бордена.
Стараясь щадить ногу, Кевин обрушил
на пелл град ударов, с таким неистовством, будто в сучковатом
бревне, вбитом в землю, воплотились все Картморы, какие ни есть. Он
заставлял дерево стонать, а вокруг во мраке кружились призраки и
следили за ним пустыми глазами ночи, насмехаясь над его бешенством
и болью.
Чудовище… Филип, Дениза…
Какое дикое совпадение потребовалось, чтобы встретиться с
ними вновь? Чтобы события той ночи повторились,
искаженные в кривом зеркале настоящего? ..
Прошло немногим больше двух лет с
тех пор, как Кевин оставил прошлую жизнь позади, но иногда
казалось, что целая вечность. Даже ненависть его стала как старая
рана, которая все еще ноет, но к которой настолько привык, что не
вспоминаешь, пока случайно не заденешь. Теперь она открылась вновь
и засочила гноем.
Удар за ударом, выпад за выпадом...
Он не замечал, что занялась заря, пока три скрипучих гудка не
оповестили о приближении утреннего построения.
Кевин ополоснулся дождевой водой из
большой бочки, растерся докрасна куском дерюги, и поспешил к себе
наверх.
Когда он спустился в холл, полностью
экипированный, остальные ищейки уже понемногу подтягивались на
утреннее построение. Капитан Роули расхаживал перед неровным строем
точно генерал, осматривающий войско накануне сражения. С утра
пораньше вид большинства бойцов оставлял желать лучшего - опухшие
физиономии, мутные глаза. Этой ночью, как и обычно, Ищейки много
пили и мало спали. Последним, как повелось, в ряд встал Нюхач, за
что получил удар жезлом от Капитана.