«Муля, не нервируй меня!» Шаржи. Афоризмы. Рисунки - страница 6
– Фаина Георгиевна, все же, почему вы не вышли замуж?
– Милочка, так трудно найти мужа, который не мешал бы жить!..
Раневская учит молодежь:
– Самая важная мелодия для человека – «Похоронный марш». Пока он не прозвучал, еще многое возможно.
Только соберусь любить людей – рядом окажется какая-нибудь сволочь, которая испортит все настроение.
Операция по расширению груди прошла успешно
Врагов и завистников мы не выбираем – жизнь дарит. Хорошо хоть на друзей это не распространяется.
Раневская говорила ушедшему на пенсию актеру:
– Вы должны быть счастливы, что не пришлось играть в производственных пьесах, где вместо монолога Гамлета нужно произносить монолог передовика производства.
Приятельница жалуется:
– Эта новая мебель такая непрочная. Новый стул буквально разъехался подо мной!
Раневская:
– Не надо было на него садиться.
Молоденькой журналистке:
– Ну, милочка, мало сказать правду, нужно, чтобы ее услышали. Можно сколько угодно заниматься разоблачениями в своем сортире, вся правда с тобой и останется или вообще спустится в толчок.
Ворчит по поводу статьи в газете:
– Вместо того чтобы искать смысл жизни, лучше подумали бы о собственной пользе в ней.
Лень бывает полезна. Как подумаешь, сколько глупостей человек может не сделать, пока ленится!..
У всех жизнь в полоску поперечную – полоса черная, полоса белая, а я как влипла в черную полосу, так и двигаюсь по ней, как по тоннелю, столько лет.
Медицина достигла невиданных успехов, скоро диагнозы будут ставить по телефону – достаточно подышать в телефонную трубку, и врач определит, что у вас геморрой в заду или распухла левая коленка. А если не дышите, значит, померли.
На собрании:
– Товарищ говорит чистую правду…
Раневская фыркает:
– А грязную умалчивает?
Если ради шампанского постоянно придется рисковать, то легко заработать хронический героизм.
Раневская с приятельницей перед прилавком мясного отдела.
– Наши курицы явно умирают своей смертью, они тощие и синие.
Раневская соглашается:
– А коров и свиней взрывают – только рога да копыта остаются.
Она рассказывала, как в двадцатые годы, когда премьера почти каждый вечер считалась нормой, зритель, стоя перед афишей, возмущался:
– Нынче играть, а они даже не решили, что – то ли «Севильского цирюльника», то ли «Женитьбу Фигаро».