«В этом семействе, – вспоминал Л. Н. Павлищев, муж Ольги, сестры Пушкина, – побывал легион иностранных гувернеров и гувернанток. Из них выбираю несносного, капризного самодура Русло да достойного его преемника Шеделя, в руках которых находилось обучение детей всем почти наукам. Из них Русло нанес оскорбление юному своему питомцу Александру Сергеевичу, расхохотавшись ему в глаза, когда ребенок написал стихотворную шутку “La Tolyade” в подражание “Генриаде”. Изображая битву между карлами и карлицами, Пушкин прочел гувернеру начальное четырехстишие. Русло довел Пушкина до слез, осмеяв безжалостно всякое слово этого четырехстишия, и, имея сам претензию писать стихи не хуже Корнеля и Расина, рассудил, мало того, пожаловаться еще неумолимой Надежде Осиповне, обвиняя ребенка в лености и праздности. Разумеется, в глазах Надежды Осиповны дитя оказалось виноватым, а самодур правым, и она наказала сына, а самодуру за педагогический талант прибавила жалования. Оскорбленный ребенок разорвал и бросил в печку стихи свои, а Русло возненавидел со всем пылом африканской своей крови. Преемник Русло, Шедель, свободные от занятий с детьми досуги проводил в передней, играя с дворней в дурачки, за что, в конце концов, и получил отставку. Не могу ставить на одну доску с этими чудаками воспитателя детей, французского эмигранта, графа Монфора, человека образованного, гуманного. – Гувернантки были сноснее гувернеров. Но из них: большая часть по образованию и уму стояла ниже всякой критики. Они были женщины добрые, искренно любившие своих питомцев».
Целых четыре года формировался особенный, восприимчивый, чувственный, не признающий никакого насилия над собой, невротический характер поэта. Один из крупнейших биографов Пушкина П. В. Анненков отмечал произошедшие изменения: «Библиотека отца оплодотворила зародыши ранних и пламенных страстей, существовавшие в крови и в природе молодого человека, раздвинула его понятия и представления далеко за пределы возраста, который он переживал, снабдила его тайными целями и воззрениями, которых никто в нем не предполагал».
Наблюдательное детское воображение воспринимало все: и фривольные шутки, и сальности взрослых, и поэтические вольности. Дядя поэта, Василий Львович, прославился тем, что написал шуточную поэму «Опасный сосед», которую Саша знал наизусть. Это было неприличное, без тонкостей французского эротизма, описание русского кутежа и драки в публичном доме. Конечно, стихи были просты, язык бойкий, разговорный. Поэма эта ходила в списках на руках и ее главный персонаж, Буянов, стал нарицательным именем.