- Добрый. Зельеварение военным ни к чему, вы уволены с
сегодняшнего дня, - и даже любезно пояснил, - ваш предмет читается
на первом и втором курсе, но все эти адепты будут переведены на
новую программу обучения. Последние два курса будут выпущены с
дипломами Университета Общей Магпрактики, но зельеварение они уже
прошли. В ваших услугах больше нет смысла. И, госпожа Сатор,
общежитие освободите сегодня же.
Волной злорадства, исходящей от коллег, можно было толпу
вооруженных гномов вымыть из железной горы. Но я была так
основательно вколочена в пол требованием выселиться прямо сегодня,
что злопыхания прошли мимо меня. Мне некуда идти! Нужно хотя бы
немного времени, чтобы найти другую работу! Мыслительный процесс
был молниеносным и стремительным. Преподаватель по антикризисным
решениям сегодня гордился бы мной:
- По трудовому кодексу не имеете права! - выпалила, пока никто
больше не успел ничего сказать. - Я требую своей законной отработки
в две недели, и в течение этого времени выселяться не
собираюсь!
- Госпожа Сатор, - поморщился Табурет, - давайте не будем
усложнять. Вы этой истерикой ничего не добьетесь. Зельеварение в
нашей программе не предусмотрено.
- Это мое законное право, - в мой голос вернулась уверенность и
твердость, - и вы не можете мне в нем отказать.
Мужик просверлил меня ну очень не добрым взглядом, так смотрят,
когда обещают капитально испортить вам жизнь. Просто он не знал,
что терять мне нечего, и хуже уже не будет. И в ответ получил не
менее красноречивый посыл, от чего поморщился еще раз.
- Чтобы через две недели духа здесь Вашего не было, - прошипел
Мурес, зло добавив ядовитое, - истеричка!
Из зала я вылетела с красным от бешенства лицом и мысленным
обещанием страшной мести.
* * *
Библиотека встретила меня горьким запахом полыни в перемешку с
терпким ароматом кофе. Повелитель книжной пыли и гроза всех
адептов, длинный, как жердь, и сухой, как пергамент, господин
Руфиус Прот, стоял за длинным прилавком и с наслаждением глотал
горячий напиток. Так сложилось, что этот принципиальный дед стал
моим единственным, если не другом, то как минимум товарищем по
злословию. Порой, вспоминая свои теплые отношения с наставником по
зельеварению, начинала беспокоиться, что нахожу общий язык лишь со
злобными стариканами, поскольку сама такая. Где-то в душе я -
ворчливый дед. Так себе самопознание. Но все остальные - либо сами
предпочитали держаться от меня подальше, либо бесили своей
непроходимой тупостью, напыщенностью, алчностью, непомерным
самомнением… Нужное подчеркнуть.