Глаза продолжали бегать из стороны в сторону. Это вполне могло
напугать и вызвать неприязнь, как это было с молодой парой, что
прогнали его. Но никто не знал, что это было у него простым
врождённым недугом.
Напряжение только начинало нарастать, отражаясь на лице и
движении глаз. Безысходность в глазах лишь частично отражала тот
ужас, в котором он прибывал. Его что-то терзало, мучило, но он
просто забыл. Это наглядно демонстрировала его рука. Единственная
рука, которая невольно тряслась. И с каждым разом её вздрагивание
усиливало колыхание всей руки, от кисти до плеча, пока он продолжал
свои перемещения.
Кто знает, что было на тот момент в его голове, что повлияло на
него. С какой целью он жил, к чему стремился, чем дорожил? А самое
главное, зачем он шел к собору? Быть может, он искал спасение,
приют? А может надежду, что двигала им, как и нами в повседневной
жизни?
Но не бдительность старожил и не зоркий глаз жандармерии просто
пропустили его. Всем было всё равно. Что же он задумал?
Хмурый вид гражданина никто не замечал. Всем было плевать на его
самочувствие. У каждого были свои проблемы в голове, пока он шёл
дальше. Оскал, который изредка проступал на его лице, говорил о
какой-то злобе. Возможно, мужчина был обижен на весь мир. Но не
злоба двигала им, а нечто иное. Это и бесило его больше всего.
Глаза отражали лишь часть той боли, что он нёс в себе. Ему было
плохо, ему было очень плохо. Склонившись к земле, он продолжал свое
перемещение. И когда он не смотрел на людей, ему становилось легче.
И уже не так терзала совесть за то, что он задумал.
Продолжая идти, однорукий постепенно слился с толпой. Группы
любопытных туристов продолжали прибывать. Они как обычно, глазели
по сторонам, кормили голубей и фотографировались у постаментов и
арок собора. Некоторые записывали что-то для своего
влога[1], кто-то на немецком, а кто-то на
французском, на испанском и русском языке.
— Летучие крысы! — вновь произнеся вполголоса, сквозь
напряженные губы. — Эти людишки, как крысы. Никакой разницы.
Внезапно хмурый брюнет остановился и приподнял свой взгляд на
„The Gallery of Kings“[2].
— Двадцать восемь... — сказал гражданин и закашлял. — Когда же
всё это кончится? — тяжело вздыхая.
Опустив голову, он направился к входу под аркой „Portal of the
Last Judgement“