После его смерти среди вещей обнаружили сундучок, полный
исписанных тетрадок. На английском языке. Привлечённые эксперты
определили, что это художественный вымысел, оборонного и
политического значения не имеющий, и сундучок был передан на
хранение в школьный Музей Революции, где впоследствии затерялся. И
вот в начале этого года во время подготовки школы к капитальному
ремонту, в забытом чулане были обнаружены вещи из Музея Революции,
среди которых и был сундучок с рукописями. Комсомольская
организация школы связалась с редакцией журнала «Поиск». Первый
читатель Михаил Чижик начал читать — и нашёл рукописи весьма
интересными. В них прослеживаются как элементы фольклора
негритянского населения Нового Орлеана, так и влияние великих
русских писателей, особенно Пушкина, Тургенева и Максима Горького.
Ольга С. и Надежда Б. в настоящее время переводят рукописи на
русский язык. Вашему вниманию представляется повесть Мозеса Джошуая
«Тайна плантатора Иглезиса».
Вот!
Девочки обдумывали сказанное. Недолго обдумывали.
— Считаешь, можно?
— Легко! Есть американский рабочий Джим Доллар, есть английский
эсквайр Гривадий Ли Горпожакс, будет негритянский писатель Мозес
Джошуа.
— Но зачем?
— Никто не будет пенять на появление в произведениях вампиров,
оборотней, ведьм и прочей нечисти. Негритянский фольклор! В романах
могут действовать частные сыщики, продажные полицейские,
международные злодеи, журналисты, профсоюзные вожаки, проститутки,
бандиты, да кто угодно, и опять никто слова не скажет: это
капитализм как он есть. Полная свобода творчества — в рамках
приличий, понятно. Фантастические, мистические, детективные и
приключенческие романы по форме, обличение пороков и язв мира
чистогана по содержанию.
— А зачем ты его в Советский Союз отправил?
— Нужно! Во-первых, это наш человек, за советскую власть воевал,
себя не щадил. Во-вторых, объясняет, откуда у нас рукописи. И,
в-третьих, главное, позволяет писать не только об Америке, но и о
двадцатых годах нашей истории. Угар НЭПа, жулики, бандиты,
недобитые белогвардейцы, кулацкие заговоры, опять же нечистая
сила...
— Хорошо, допустим. А кто это будет писать? За Мозеса нашего за
Джошуа?
— Мы и будем. Кому ж еще? О мире чистогана знаем не понаслышке.
С американской литературой рубежа девятнадцатого-двадцатого веков
знакомы. И вообще... Нет, если нет желания, можно и не писать,
конечно.