— Три четверти населения земного шара мечтали бы о такой тоске —
хлеб, картошка, сало... — сказал Суслик.
— Три четверти и мечтают. Но когда сказка становится былью,
когда хлеба становится вдоволь, вековой голод требует — корми меня!
Вот люди и разъедаются до крайних степеней, — Игнат подозрительно
оглянулся: не разъелся ли кто.
Нет. Пока нет. Разве что чуть-чуть. Всё ведь такое вкусное —
пирожки с повидлом, молочные коржики, кольца с орехами, трубочки с
кремом, трубочки со сгущенным молоком, пирожные-картошки,
пирожные-корзиночки, пирожные-безе, пирожные заварные, пирожные
шоколадные, пирожные песочные, пирожные миндальные...
Стоп-стоп-стоп. Этак я лопну.
Не знаю, как далеко бы я зашел, но тут вернулся Виктор
Сергеевич.
— Очень редкий по нынешним временам больной. Идёмте
смотреть.
И мы пошли. Материалы двадцать пятого съезда подождут. Мы их до
конца института будем изучать, это беспременно.
Инфекционная больница в городе плохонькая. Такие больницы в
программе «Время» не показывают. В киножурналах тоже, разве что в
«Фитиле». Но и в «Фитиле» не показывают, нельзя показывать
негативные материалы, способные порождать справедливые нарекания
трудящихся. Тут ведь не в нерадивом сантехнике дело. Вот построят
новую больницу, тогда и покажут — просторные палаты, аппаратуру
послезавтрашнего дня и чистеньких, аккуратных больных. Но не этих,
нет. Эти больные не годятся. Не киногеничные они. Будто прямо с
попойки. А так и есть, многие оттуда. С попойки. Выпьют и закусят
какой-нибудь дрянью. Третьедневной вареной колбасой. На прошлом
занятии таких показывали. Пять человек разом. Вечером отмечали
Международный День цыган, а утром — здесь. Нет, не цыгане ни разу.
Наши все, чернозёмские. Но образованные, от них я и узнал, что
восьмое апреля — День цыган.
Но то было неделю назад.
Сегодня мы шли в изолятор. Та же комнатка, перегороженная
пополам. В одной половине — как бы предбанник, в другой как бы
бокс. Именно как бы, на самом деле никакой критики этот изолятор не
выдерживал, но чем богаты, на том и пишем.
В предбаннике нужно было надеть больничные халаты. Поверх наших,
собственных. Инфекция же!
Но халатов для студентов — только три. Остальные будут смотреть
сквозь стекло. Издали. Дистанционно.
— Вы, вы и вы, — выбрал счастливцев Виктор Сергеевич. Вот так я
и попал к постели больного. Вместе с Ниной и Ларисой. Лариса в
группу зачислена недавно. Лена Семенихина, счастливая мама, взяла
академический, и, чтобы площадь не простаивала, к нам и подселили
Ларису. Она перевелась в Чернозёмск из Читы — вслед за родителями
переехала. Отец занял место профессора на кафедре кожных и
венерических болезней, когда наш прежний профессор, Де Пьер,
ушёл-таки на пенсию в почтенном возрасте. Девяносто два года, не
шутка. Он ещё с Николаем Ниловичем Бурденко работал, Де Пьер, на
заре нашего института. Я его, правда, никогда не видел, только
портрет. Последние пять лет он руководил кафедрой дистанционно, но,
видно, пришла пора уступить место молодым.