А шторм в Карском море?! Тогда двое суток их восьмитысячник ложило с боку на бок на тридцать градусов одновременно с нырянием носа корабля в кипящий вал, который докатывался до капитанского мостика. И вслед за этим задиранием кормы до обнажения винта. Это было совсем «не бухты барахты» и, надёжно выстоявших в этом испытании, бывалые морские волки отметили торжественным принятием курсантов в свои ряды, как бы перешедших экватор. А Людмила не дождалась. И что его ждёт далее? Пролетят дни, время залечит. Ему встретится другая женщина, и снова он уйдёт в море на месяцы. Затем короткий отпуск, и снова уйдёт на месяцы… И никаких экзотических островов, никаких захватывающих приключений и тем более открытий. На картах уже не появится вновь ни одного самого малого утёса – всё открыто. И для современного моряка осталась только будничная извозчичья работа: здесь загрузить, туда доставить и там выгрузить… Снова загрузить и —
«…И вот качается, качается, качается…
И ничего уже не видно позади.
И только женщины порою вспоминаются…
Те, у которых мы качались на груди…» (фольклор)
И будет ли другая женщина ждать месяцы и годы. И дети повзрослеют без ласковой руки отца!?
«Лёнька, Лёнька! Где твоя улыбка?
Полная задора и огня.
Это безвозвратная ошибка, Людка
То, что ты покинула меня…», —
пробормотал курсант Сугробин и смахнул рукой с зажатой в ней бескозыркой капельки пота на наморщенном лбу. Стояли последние дни сверкающего мая. « А с морем, однако, надо кончать!», – пришла нежданно простая мысль.
В параллельной группе учился курсант из г. Молотова (г. Пермь) Анатолий Клещёв, с которым Леонид познакомился в лагерях, а сблизился после небольшой дискуссии в читалке по стихам Е. Евтушенко и А. Вознесенского. Он, как и Леонид, также старательно образовывался и эта общность сблизила их. Прочитав все четыре тома «Война и мир» Льва Толстого, он себя и всех окружающих стал называть по-французски. Себя обозначил как Анатоль, Мишку Уварова – Мишель, соседей по кубрику Лёшку и Гришку переименовал в Алексиса и Жоржа. С Лёнькой у него вышла загвоздка. Пытался обозначить его Леоном, но не привилось. Леонид – имя греческое. Клещёв был открытый парень и уже через полгода пребывания в училище начал поговаривать, что казённая жизнь ему не по душе. А после практики он уже открыто стал говорить, что качаться всю жизнь в морях не его судьба и что окончит второй курс и бросит училище. «Бросишь и в армию загремишь», – сказал ему Леонид во время одного из разговоров в курилке. « В армию, конечно, не надо бы…», – пробормотал тот. И разговоры на свободную тему между ним и Леонидом на время прекратились.